Москау

- Да, - кивнула та. - Я знаю, что ты умеешь медитировать, тибетская система туммо. И я тебе открылась. Назвала цифры, сложила их в телефонный номер. Повторяла и повторяла: не была уверена, что услышишь. Турнир завершён, Паша, - жрец мой. Я выиграла, а ты проиграл. Думаю, ты и сам отлично это понимаешь...

У Павла дёрнулся левый уголок рта:

- Да, я вижу, что происходит. И чувствую, что ничего не смогу изменить, даже если заберу его от тебя. Слишком поздно. Мир рушится, а система, на которую я работал, оказалась фикцией. Ты не представляешь, как мне обидно. Я сознавал, что подчиняюсь полным ублюдкам... Но и представить не мог, что моё начальство - мыльный пузырь.

Ольга грациозно поднялась со стула. Она раздавила главного врага, больше ей уже нечего здесь делать. Он высосан досуха и немощен... Она забрала его силу.

- Мне пора, - сказала девушка, не глядя ему в глаза. - Ты знаешь - и тебе, и вашему миру осталось недолго. Сделай свой выбор, в кои-то веки раз. Не за марло и не за идею. Просто поступи так, как должен, если не совсем вывихнул мозги в «Лебенсборне». Дело не в факте, что вам всю жизнь врали. Сам разберись - человек ты или тля.

Воткнув сигарету в пепельницу, она сделала шаг к двери. Павел перевел на неё потухший взгляд. Он ничем не напоминал сверхсущество - руки мелко дрожали, он кусал губы.

- Перед тем как уйти... скажи мне - КТО ЖЕ ТЫ ТАКАЯ...

Ольга склонилась над его ухом. А когда распрямилась - волосы Павла полностью побелели. Селина скривила рот в усмешке: надо же, как забавно, молодой парень с трясущейся, седой, как у древнего старика, головой. И всё это сделала она...

- Мне сразу надо было догадаться... - прошептал Павел. - Сразу, как только Жан-Пьер переслал данные по ДНК... Он не мог понять, откуда ты, а ведь это самое логичное и простое объяснение - после аномалии, проглотившей наших учёных. Но как тяжело это осознавать... Давай я просто посчитаю, что сошёл с ума? Мне будет много проще.

- О, без проблем, - равнодушно пожала плечами Ольга. - Сегодня ты мой гость. Прости, твоя причёска пострадала, но ничего - найдёшь новую маску, отрастишь другие волосы.

Павел не сделал попытки остановить её. Дверь захлопнулась.

Спустя час он открыл последний датай, долго смотрел на буквы и цифры. Затем нехотя встал. Потянулся к ящику стола, достал сразу два «браунинга» - вместительные, с магазином на тринадцать патронов. Подумал, добавил к каждому по обойме. На дне ящика лежала термограната. Павел взглянул на неё с интересом, склонив голову вбок.

...Он уже точно знал, что ему следует делать.

Глава 4. Семитский суслик

(следующее утро, лес Майстерзингера)

Я с трудом открываю свинцовые, словно «Хейнкелем» склеенные веки. Ничего не вижу, кожу облепило нечто мутно-белое... Хельхейм гнилостный, я так и не выбрался обратно?! Лихорадочно вцепляюсь обеими руками в лицо, и... Оказывается, мне закрывает глаза повязка. Срываю её одним движением. Хвала всем богам Асгарда, я вернулся!

В этот момент я слышу звонкий женский смех.

- Простите, - хохочет сидящая за рулём Ольга. - Я посмела завязать вам лицо полотенцем - испугалась, что его сожжёт солнце. Сегодня так жарит, ну просто ужас.

Её чёрные волосы развеваются на ветру, напоминая пиратское знамя. Я озираюсь. Мы мчимся по автобану на пожилом коричневом «хорьхе» с открытым верхом - забытом детище фатерландского автопрома. «Хорьх» грохочет всеми деталями, испускает облачка чёрного дыма, но всё же едет. Зевая, я потягиваюсь - слышно, как хрустят суставы.

- Искренне надеюсь, это скоро кончится. Мне надоело таскаться в ваш мир.

Ольга сосредоточенно смотрит на дорогу, игнорируя наши с машиной страдания.

- И я на это надеюсь, - говорит она без тени улыбки. - Я уже заждалась.

Я не успеваю спросить, что бы это значило, - она резко сбрасывает скорость. Метрах в тридцати от нас - нагромождение бетонных блоков, импровизированный КПП. Сверху баррикады развевается жалкий обрывок красной тряпки: кажется, это часть флага рейхскомиссариата Москау, откуда вырезан (нет, скорее вырван) орёл. Я вижу впереди силуэты людей с оружием, в гражданской одежде. Всех отличает один элемент - заметная издалека, алеющая лента на кармане пиджака или на выцветшем кепи вермахта.

Шварцкопфы.

Я впервые наблюдаю боевиков так близко. Человек семь, у каждого - винтовка «маузер» или «штюрмгевер». Стрелок за бетонным блоком разворачивает прицел МГ-42 - тупое рыло пулемёта смотрит прямо мне в лоб. Ольга плавно притормаживает. К машине вразвалочку, положив руку на приклад автомата, подходит один из партизан, парень с шевелюрой цвета воронова крыла, несмотря на молодость, до глаз заросший густой бородой. Девушка протягивает аусвайс - он опускает голову, рассматривая документы, и я вдруг вижу - корни волос светлые. Смешно. Керль[Парень (нем.).] блондин, а понтово красится в чёрное, чтобы выразить противодействие режиму. Придурки идейные.

- Товарищ Селина? - спрашивает замаскированный «светлячок».