— Ох, только это и помогает, — произнёс Жан-Пьер чистым, спокойным голосом без тени заикания. — Сколько раз за последние годы был у логопеда, всё без толку. Но не могу же я, извини меня, на работе четыре раза в день по стакану водки выпивать?
— Почему? — искренне удивился Павел. — Ах, ну да, в тебе же ещё французская кровь…
Оберштурмфюрер пропустил подколку мимо ушей. Они были дружны достаточно, чтобы позволять себе некоторые фамильярности, — со времён жизни в Берлине, когда оба приняли участие в секретном «Проекте МГ». С тех самых пор Карасик и заикается…
Стереодинамики кинозала терзали уши бравурной музыкой.
— По моим предположениям,
— Подожди, — шёпотом перебил его Павел. — О каком
— А вот это, дорогой мой, я тебе сейчас и изложу. Причём по пунктикам.
…Парочки, обжимавшиеся по креслам в темноте зала, не обращали внимания на двух алкашей, что-то распивающих на самом верху. Руководство Москау пропагандировало здоровый образ жизни, и плакаты «Ариец не пьёт по утрам» (с тем же Шварценеггером) висели в городе на каждом шагу. Правда, дело касалось крепких напитков — пиво, как национальное достояние и символ Революции 1923 года,[13]
получило статус «арийского нектара». Курение аналогично было запрещено — патрули из «службы здоровья» СС жёстко проверяли нахт-клубы: за найденную сигарету полагался штраф в тысячу рейхсмарок. Алкоголь в восьмидесятых годах (во время Двадцатилетней Войны) тоже пытались запретить, Триумвират поначалу постановил: за продажу и употребление шнапса расстреливать. Через сутки приказ отменили — видимо, кто-то объяснил, что в этом случае придётся поставить к стенке почти всё население страны.На экране грохотали и лязгали танковые гусеницы.
В РейхСоюзе обожали снимать фильмы про войну. И драмы о суровых буднях, и комедии вроде «Бравый фельдфебель Фёдор», и киноэпопеи о битвах. Кассовые сборы не считали, во главу угла ставилось патриотическое воспитание. Чтобы получить из казны вагон рейхсмарок, достаточно было написать заявку в Министерство народного просвещения и пропаганды, указать — в планах создать великое кино о Великой Битве. Счёт подобным шедеврам шёл на сотни: их мало кто смотрел. В частности, фильм «Морской лев», об удачном вторжении вермахта в Британию 11 мая 1942 года и пленении Черчилля, был разбит на две части и обошёлся в 50 миллионов иен. В кинотеатры на просмотр пришло лишь пятьсот человек — режиссёр, команда актёров и все их родственники. Любые ляпы в кино оправдывались — это называли «авторской точкой зрения». Если же кто-то из злобных рецензентов «Фёлькишер беобахтер» ругал шедевр, в Сёгунэ запускали слух: скорее всего критикует не истинный ариец, а с «мишлинг»[14]
— посему и наезжает на прелесть творца.Павел не отвлекался на происходящее на экране. Он слушал то, что ему говорили.
Очень внимательно слушал.
Пару раз у него дёрнулся левый уголок рта. Хорошо знающий Павла человек сразу бы понял: тот сильно удивлён. Достав платок, он механически протёр бумажный стаканчик.
— Это точно? — дотронулся он до руки Жан-Пьера, прервав монолог.
Вопрос показался идиотским даже ему самому… но не спросить было нельзя.
— Точно, — спокойно кивнул Карасик. — Иначе бы тебя не позвали. Мы слишком долго выясняли источник проблем, но в итоге — засекли. Радиоэлектронная
Павел достал
— У меня натурально крыша едет, — признался он. — Скажу честно, появилась мысль: в одночасье сошло с ума всё гестапо, а не только те трое бедняг, что угодили в специзолятор.
— Я тоже так думал в первое время, — усмехнулся Жан-Пьер. — А потом, когда увидел своими глазами… Ты даже представить не можешь. Д-да, в-в общем, л-ладно.
Заикание вернулось к нему — так же внезапно, как и исчезло.