Москит (том II)

Вездеход, два мотоцикла и грузовик с нихонскими пехотинцами прикатили часа через полтора. Никого из беглецов они с собой не привезли, и, судя по перекошенной физиономии выскочившего из легкового автомобиля офицера, погоня успехом не увенчалась. Я даже не столько радость за пленных испытал, сколько банальное злорадство.

Выкусите, макаки! Выкусите!

Из кузова через задний борт начали выпрыгивать пехотинцы, офицер что-то злобно проорал им, и я сумел разобрать слово «пять». Бойцы побежали вдоль нашего строя, принялись выдёргивать стоявших в нём людей и точно не случайным образом — хватали каждого пятого.

Стоявший рядом с Юрой вихрастый худощавый паренёк только взвизгнул, когда его вытянули их шеренги и ударом под ноги повалили на колени, а у меня буквально дыхание от страха перехватило. От страха и облегчения.

Обошлось. Пронесло! Не меня!

Офицер что-то коротко бросил подошедшему от конторского барака Отто Риттеру, и тот — уже не в сорочке с закатанными рукавами, а в шляпе и застёгнутом на все пуговицы пиджаке, — объявил нам:

— Этот и любой последующий побег будет караться казнью каждого пятого обитателя барака!

Два рядовых заломили руки первому из брошенных на колени военнопленных, заставив его наклониться вперёд, и офицер вытянул из ножен катану. Шеренга дрогнула, нихонские пехотинцы залязгали затворами, взяли нас на прицел.

— Да что ж вы… — только и успел произнести бедолага, когда вскинувший меч нихонец обрушил клинок ему на шею и почти её перерубил.

Хлестануло алым, пехотинцы отпустили дёрнувшееся в конвульсиях тело, и оно неподвижно распласталось на земле, вокруг начала растекаться лужа крови.

Офицер двинулся к следующему обречённому, и паренёк забился в руках бойцов завизжал, заорал:

— Господин Риттер! Господин Риттер!

Чиновник Лиги Наций выжидающе глянул на офицера, и тот с казнью торопиться не стал, нехотя указал скошенным остриём окровавленного меча на бившегося в истерике паренька. По требовательному жесту Отто Риттера того вздёрнули с колен на ноги, а после недолгого разговора, когда приговорённый отчаянно закивал, нихонский офицер кивнул, протёр клинок полученной от подчинённого тряпкой и сунул его в ножны.

Вот тут я господина Риттера прямо даже зауважал. Как видно, не все они там в Лиге Наций пустобрёхи. Есть и люди дела. Из строя выдернули шестерых, спасение пяти жизней уже само по себе оправдало существование комитета по делам военнопленных и перемещённых лиц.

Отто Риттер что-то резко бросил седоусому надсмотрщику, и тот чуть ли не вприпрыжку умчался к конторскому бараку, а мы так и остались стоять на солнцепёке, и пехотинцы отнюдь не торопились опускать винтовки, продолжали держать нас на прицеле. Вездеход с офицером укатил, и только. Даже выдернутым из строя пленным обратно встать не дали, паренька освободили, а остальным так и не дали с колен подняться.

Теперь-то что ещё, а?

Седоусый надсмотрщик пришёл в сопровождении десятка военнопленных и молодого человека, крепкого и мускулистого, в соломенной шляпе, просторного кроя брюках и сорочке с закатанными рукавами и выставленными на всеобщее обозрение помочами. С плеча непонятного молодчика свисал на ремне чёрный пистолет-пулемёт с прямым магазином, пояс оттягивала кобура.

Отто Риттер прищёлкнул пальцами, и ближайший к нам пехотинец ухватил за плечо Юру, дёрнул его к себе и повалил на землю. Я дёрнулся следом, и тут же от удара по затылку клацнули зубы, из глаз полетели искры. На ногах удержаться не удалось, встать с колен — тоже, обратно в строй меня вернули ухватившие под руки соседи. Приклад рассёк кожу, по шее и спине потекла горячая струйка крови, в голове — один только звон.

— Давай! — потребовал господин Риттер, и нихонский пехотинец сунул избежавшему казни парню свою винтовку.

Тот потянулся к рукояти затвора, но после резкого окрика вцепился одной рукой в шейку приклада, а другой в цевьё, шагнул вперёд и ткнул начавшего подниматься с земли Юру штыком. Остриё соскользнуло по рёбрам, мой товарищ охнул от боли, и тут же последовал новый удар. И ещё, и ещё, и ещё! Чуть ли не вслепую, а потому неточно, но часто, очень часто…

Паренёк колол и колол, не останавливался до тех пор, пока у него не вырвали винтовку и не оттащили от уже безжизненного тела. Господин Риттер передал её седоусому надсмотрщику, и тот подошёл к следующему пленному, ударил сильно и точно, будто свинью заколол, ещё и штык в ране провернул, чтобы уж наверняка. Нихонцы расступились, казнённый повалился ничком, не вздрогнул даже, так и замер на земле.

Да что ж это такое творится? Что вы за твари-то такие?!

Из-за прикушенной щеки рот наполнился кровью, и пока я отплёвывался, сумел худо-бедно обуздать эмоции и взять себя в руки, промолчал, принялся во все глаза следить за происходящим. Запоминать.

Винтовку передали долговязому парню из подошедшей к нам группы военнопленных, и тот замялся, заколебался, не желая пятнать руки убийством. Отказался. Уговаривать его не стали, молодчик с закатанными рукавами вытянул из кобуры пистолет и выстрелил в затылок. А винтовка перешла следующему.