Московии таинственный посол

Молодой снял шапку и отступил на шаг.

— Не обо мне ли ты это?

— Конечно, нет. Тебя я готов взять в ученики. И в тебе я уверен.

— Выходит, ты знаешь меня?

— Знаю.

— Но откуда?

— В глаза посмотрел. У старости свои преимущества. Быстрее людей распознаешь. Только что смотрел, как мальчишки кораблики пускали. О каждом ли из них хоть что-то можно наперед узнать? Один из мальчишек решил сделать кожаный парус. И это хорошо. Кожаный парус крепок. Ветру труднее изорвать его в клочья. Зато и кораблику тяжелее. Вот он накренился и потонул. Но мальчишка-то не бросился и не спас свой кораблик, а побежал за чужими…

— Мне кажется, что я понимаю, о чем ты говоришь, Учитель… Спасибо, что принял. Через три недели вернусь, хоть и не нравится мне этот город.

— Почему же? Город красивый.

— Город, может, и красивый, хотя из серого камня, а я люблю разный камень — розовый и голубоватый, как у нас… Но главное — небо здесь низкое. И всегда в тучах.

— А ты не бойся низкого неба. Был здесь один мечтатель. Низкое небо показалось ему близким. Он начал башню к нему строить.

— И что же?

— Сорвался, разбился насмерть.

— Ну а башня?

— Так и осталась недостроенной. Разваливается понемногу. Да и люди помогают — разбирают на камни для своих домов.

— Ты меня предостерегаешь?

— Нет, но уже учу.

— Не дерзить небу?

— Осторожности. Дерзость тогда хороша, когда она не бездумна. Такая дерзость уже смелостью зовется. А без смелых людей, что за мир был бы — безгласная пустыня. Жду. Возвращайся.

А сам он направился к Рынку. Редкие прохожие почтительно здоровались с ним — королевский заказ на мортиру сразу сделал печатника лицом во Львове почитаемым.

Письмо богу

Что можно было сказать об этой руке? Тонкое запястье, длинные пальцы, холеные ногти. Но это была не рука неженки. Напротив, несколько шрамов — на большом и указательном пальцах и на тыльной стороне ладони — свидетельствовали о том, что хозяин руки был воином, ему доводилось настаивать на своем с помощью оружия. Но сейчас пальцы сжимали не рукоять шпаги, а перо.

На листе плотной дорогой бумаги одна за другой рождались четкие каллиграфические строки: