Московия. Легенды и мифы. Новый взгляд на историю государства

В праздник Пасхи 1393 года в Торжке убит был некто Максим. Воскресенская летопись называет его христолюбцем и объясняет, что таковым был он потому, что добра хотел великому князю. Максим этот был новоторжанин, следовательно, новгородский подданный; радея великому князю московскому, он являлся изменником своей родине. Встречаем мы и противоположное: многие немосковские патриоты, деятельность которых была направлена в ущерб Москве, называются ее летописцем крамольниками, изменниками и т. п., невзирая на личные их достоинства и на их заслуги перед отечеством. В силу вышеизложенного не должно казаться удивительным и следующее: смерть Максима названа убиением, а не казнью, и сказано, что убили его новгородцы и новоторжцы «снемшеся вечем», что намекает на буйный и незаконный характер веча, что тоже является ценной подробностью для московского летописца. Поэтому и встречаем слово «убийцы», под которыми, вероятно, надо подразумевать наиболее влиятельных новоторжцев, показания которых на вече, собравшемся для суда над Максимом, подействовали решающим образом; страшная участь постигла их; воины великого князя пришли в Торжок, захватили «убийц» и привели на Москву, и там великий князь во исполнение правосудия «повеле казнити их многими казньми». Такой исход дела, с одной стороны, должен показать нам московского государя «правосудом», хранящим завет святительский: «не щадити злых, да ся накажут, и останут деяти злая», а с другой — открыть отношение Москвы к тем, кто служит ей верой и правдой.

Москва никогда не давала в обиду служивших ей, и есть множество примеров тому. Такая политика имела конечной своей целью приобрести радетелей везде, где только можно; благодаря тому что под покровительством Москвы жилось лучше и безопаснее, она повсюду имела сторонников и приверженцев.

Новгородцы не остались в долгу пред великим князем; они напали на его земли, разграбили Устюг, «церковь соборную разграбили и иконы ободрали».

По-христиански, ничего не скажешь!

«Много зла и пакости» было населению великокняжеских владений от новгородской рати, хотя надо оговориться, что вообще все войны тех времен носили опустошительный характер. Не имея возможности собрать большие армии, чему мешало плохое состояние дорог и трудности с провиантом, воюющие стороны обычно отказывались от генеральных сражений, ограничиваясь лишь стычками, и, желая нанести врагу вред, разоряли его области, причем полководцы вменяли себе в заслугу, если им удавалось «заставить огонь и меч ходить во вражьей земле и сотворить ее пусту».

Даже находясь в мире с Новгородом, Василий посылает своих гонцов по реке Двине в область с предложением отпасть от Новгорода! Трудно назвать это добрососедским поступком.

В 1398 году новгородцы просят у владыки благословения на войну с великим князем.

Жить дружно наши предки никак не могли.

Василий II Темный (1415–1462)

27 февраля 1425 года великий князь владимирский и московский Василий I Дмитриевич умирает, оставив свой удел, «примыслы» и великое княжество единственному сыну Василию, которому еще не исполнилось и десяти лет (родился он 10 марта 1415 года). Положение малолетнего великого князя на престоле было непрочным. Живы были его дядья, удельные князья Юрий, Андрей, Петр и Константин Дмитриевичи. Старший из них, Юрий Дмитриевич, сам претендовал на великое княжение. Князь Юрий считал, что порядок наследования не мог быть установлен Василием I, ибо он определялся духовной их отца — Дмитрия Донского. Юрий Дмитриевич полагал, что, согласно этому завещанию, после смерти Василия великокняжеский престол должен был наследовать именно он, князь Юрий, как старший в роде Ивана Калиты.

В борьбе за великий стол Юрий Дмитриевич опирался, с одной стороны, на поддержку свояка — великого князя литовского Свидригайла Ольгердовича, а с другой — на заступничество перед ханом своего друга, влиятельного ордынского мурзы Тегини. Но московские бояре, во главе которых стоял талантливый дипломат Иван Дмитриевич Всеволожский, прекрасно разбирались в сложившейся расстановке сил. Иван Дмитриевич сумел настроить большинство ордынских мурз против Тегини, а значит, сделать их сторонниками своего князя. Когда же на суде у хана Юрий Дмитриевич начал обосновывать свои претензии на великое княжение ссылками на древнее родовое право, московский дипломат одной фразой добился ханского решения в свою пользу, сказав: «Князь Юрий ищет великого княжения по завещанию отца своего, а князь Василий — по твоей милости».

Хан, донельзя обрадованный таким проявлением покорности со стороны московитов, приказал выдать ярлык Василию и даже велел было Юрию Дмитриевичу, в знак подчинения ханской воле, вести под уздцы коня с восседающим на нем великим князем.