Московия при Иване Грозном глазами иноземцев

Но пора нам описать, с какими муками и с какой жестокостью свирепствовал он против Новгородской и Псковской области. Все еще страдая жаждой человеческой крови, он особенно сурово заказал, под угрозой кары секирой и палками, чтобы из города Москвы никто не смел отправляться по проезжей дороге, которая ведет в Новгород, ни мужчина, ни женщина, напоследок даже ни собака или какая-нибудь скотина. Отправляясь же из Александровского дворца в Новгород, он посылал вперед шестьсот всадников и столько же оставлял на ходу сзади себя; равным образом он рассылал также людей вокруг, с правого и с левого боку, чтобы никто не прошел в Новгород. Если упомянутые всадники натыкались на кого-либо, будь то даже раб или челядинец тирана, или также сам он на пути заставал кого-нибудь, то всех убивал, чтобы молва об его прибытии не опередила и он мог тем легче застичь новгородцев, не ожидавших его и нисколько не думавших о нем. Так же поступали те, кто занимал правое и левое крыло; поэтому даже и собака не могла быть предвестницей его приближения. А всех встречных он приказывал убивать, так как мало доверял и своим, про которых знал, что они хорошо расположены к польскому королю. И если бы польский король не вернулся из Радошковиц и не прекратил войны, то с жизнью и властью тирана все было бы покончено, потому что все его подданные были в сильной степени преданы польскому королю. <…> Этот поход продолжался почти семь недель, так что никто не мог знать, жив ли тиран или где-нибудь задержан пленником. И новгородцы не узнали об этом раньше, чем он находился на расстоянии мили от города; тогда-то они стали кричать, что для них наступает Страшный суд. При всякой остановке, или в городе, или в поместье, он обычно выходил и избивал всех людей и скот, сожигал поместья и избы. Так же поступали и все остальные, которыми как я сказал, он был окружен сзади и спереди и с того и другого бока.

Вступив в Новгородскую область, он посылал из лагеря вперед тысячу и более всадников с приказанием перебить всех воинов этой области, а других он точно так же отправлял в город с поручением грабить. Сам он держался в лагере в миле от города, делая по временам набеги на город с целью избиения людей и терзания их удивительными муками, именно: одних он рассекал, других прокалывал копьем, пронзал стрелами. Обычным родом казни у него был тогда следующий: он приказывал оградить частоколом обширное место, поручал привести туда огромную толпу знатных лиц и купцов, которых знал за выдающихся, садился на коня с копьем в руке и, пришпорив коня, пронзал копьем отдельных лиц, а сын его смотрел на эту забаву и одинаково занимался тою же игрой. Когда конь уставал, тиран сам, «усталый, но не насыщенный»[61], возвысив голос, кричал убийцам из опричнины, чтобы убивали без разбора всех и рассекали на куски. Те, унося оттуда куски, бросали их в реку. Был придуман и другой способ казни: множество людей получало приказ выйти на воду, скованную льдом, и тиран приказывал обрубать топорами весь лед кругом; и затем этот лед, придавленный тяжестью людей, опускал их всех в глубину. Тиран не пропускал ни одного рода жестокости при умерщвлении людей, и в городе Новгороде он убил их, после предания удивительным терзаниям и мукам, 2770 из более знатных и богатых[62], не считая лиц низкопоставленных и беспредельного количества черни, которую он уничтожил всю до полного истребления. В Новгородской области было приблизительно сто семьдесят монастырей, все их он ограбил и опустошил, а всех монахов и священников в них перебил.