Московит

– Я распорядилась устроить ее как можно лучше, приставила к ней служанок, а надзирает за ними панна Агнешка Краливская, дочка нашего управителя. Не тревожьтесь, пане, с княжной все будет в порядке… Но кто бы мог подумать, что она такая хрупкая и впечатлительная! – И княгиня с недоумением пожимала плечами. Надо же, и грубые схизматики-московиты, оказывается, могут переживать ничуть не хуже благородных католичек!

То ли князь почувствовал мое напряжение и нетерпение, то ли еще по какой причине, но он поторопился с завершением обеда:

– Прошу прощения у моей крулевны. И вы не взыщите, панове! Но неотложные дела требуют продолжения моей приватной беседы с паном Анджеем. Увы, превратности войны, сами понимаете… Гей, слуги! Убрать со стола, да поживее!

Я вздохнул с нескрываемым облегчением, чувствуя искреннюю симпатию и благодарность к Вишневецкому за эту проявленную деликатность.

«Ведь это же зверь в человеческом облике! – настойчиво стучала мысль. – Изверг, душегуб, палач! Всюду, где он проходил, творился ужас. Скольких людей сажал на кол, вешал, заживо сдирал кожу, выкалывал глаза… Чем он лучше того же Мансура?!»

И все-таки ничего не мог с собой поделать. Может быть, потому, что выбирать-то не приходилось. Душегуб он или не душегуб, а работать мне с ним, и только с ним…

«Между прочим, Андрюха, ты тоже далеко не ангел! – опять не утерпел противный внутренний голос. – Послужной список напомнить или как?»

Я, разумеется, снова послал его. На этот раз дальше обычного.

Глава 16

Иеремия возбужденно расхаживал взад-вперед, заложив сцепленные руки за спину. На его лице отображалась вся та борьба, которая происходила в душе ясновельможного князя.

– Еще совсем недавно подобная мысль показалась бы мне кощунством! – восклицал он. – Или, что вернее, я усомнился бы в здравости собственного рассудка… Действовать сообща со схизматиками?! Искать союза с Москвой, домогаться ее дружбы?! Неслыханно, чудовищно! Но раз пан клянется спасением своей души, что другого пути нет…

– Клянусь! – самым торжественным голосом, на который только был способен, подтвердил я.

Вообще-то ни в какое спасение души я не верил. Да и существует ли эта самая душа – большой вопрос… Но если существует, возьму на нее еще один грех. Ради святой-то цели! Ого, кажется, я становлюсь достойным учеником иезуитов. Как там они говорили? «Цель оправдывает средства»…

– Повторяю: сама мысль об этом ужасает меня! – утерев пот со лба, покачал головой Вишневецкий. – Все мое естество, все, что мне дорого и свято, восстает! Ведь это значит – отречься от того, что я считал истинным и нерушимым! Но в мировой истории бывали моменты, когда государственным мужам надо было терпеть нетерпимое… И разве сам Господь не простил Петра, трижды отрекшегося от него?! Что же, стерплю и я! Раз только при таких условиях можно сохранить славу и мощь Речи Посполитой.

– Сама мудрость глаголет твоими устами, княже! – поспешно воскликнул я. – История и потомки воздадут тебе должное!

Чтобы закрепить успех и развеять последние остатки его сомнений, я возобновил лекцию по современной истории. Вкратце завершив с эпохой Пилсудского, перешел к польско-германскому сотрудничеству 30-х годов XX века. А оно было, между прочим, очень тесным!

– Значит, Пилсудский говорил: «Не будет меня – все развалите»? – со скорбным ехидством переспрашивал князь. – Похоже, этот человек и тут оказался прав! Как можно было верить немцам, после всех бед и неприятностей, от них перенесенных!

– Проше князя, я из деликатности употребил более мягкую форму… На самом деле Пилсудский говорил не «все развалите!», а «все…». Ну, словом, диктатор упомянул одно из естественных отправлений человеческого организма.

Иеремия одобрительно кивнул:

– Что ж, выразился с прямотой, подобающей воину! И что же – они действительно все… – князь сделал многозначительную паузу.

– Увы, княже… Ослепленные ненавистью и недоверием к тогдашней России, точнее, к ее руководству, поляки наделали массу непростительных ошибок.

Про Октябрьскую революцию, СССР, Владимира Ильича и Иосифа Виссарионовича я решил пока ничего не рассказывать. И без того вывалил на бедолагу такую кучу информации, как только у него голова не лопнула! Сразу перешел к пакту Молотова – Риббентропа (без секретных приложений). Против ожидания, князь отнесся к этому очень спокойно:

– Московиты искали прежде всего своей выгоды, ничего удивительного! Странно было бы ожидать, что они начнут войну с немцами из-за поляков.

А вот рассказ о начале Второй мировой чрезвычайно взволновал его. Иеремия с трудом сдержал слезы, слушая про лавину немецких танков, хлынувших через польскую границу, про армады пикировщиков «Ю-87», разносящих прицельным бомбометанием польские узлы обороны, железнодорожные станции и маршевые колонны резервистов, про немецкий броненосец «Шлезвиг-Гольштейн», почти в упор бивший из своих 11-дюймовок по Вестерплятте… (Пришлось, правда, поминутно прерываться, объясняя, что же это за штуки такие – танки, самолеты и броненосцы.) Князь то с недоверием, то с испугом качал головой: