Московиты. Книга первая

В общем, не было у великого князя методов против Кости Сапрыкина. Был он, по сути, чисто номинальной фигурой, которая «царствует, но не правит», не более чем «смотрящим» над буйным, самовольным и разношерстным племенем.

Но пресловутое Московское княжество и в этом отношении стояло несколько особняком. Пора уже познакомится с «нашей древней столицей» во времена ее молодости.

***

К моменту противостояния дяди и племянника Московское княжество было одним из крупнейших и авторитетнейших в татарской части Руси. Но так было отнюдь не всегда, семейство московских князей – классический вариант грязи, выбившейся в князи, или, выражаясь по-иностранному, self-made man.

Город Москву, как мы все помним из школьного курса, основал еще Юрий Долгорукий, который и закатил там «обед силен». Однако тогда ни о каком княжестве и речи не было – Москва долго оставалась небольшим городком, который давался в удел то тому, то другому князю, причем, как правило, самому незначительному – обычно младшим сыновьям. Самостоятельным, как бы сегодня сказали, «субъектом федерации» она стала только при татарах, вскоре после смерти Александра Невского. Дабы хоть чем-то наделить его младшего и малолетнего сына Даниила, было образовано отдельное Московского княжество, а невеликий город Москва стал столицей, или, как говорили тогда, стольным градом.

Думается, скажи кому из старших братьев юного Даниила, что именно заштатной Москве, недавнему селу Кучкино, суждено стать центром не только Руси, но и самого большого государства на Земле – смеялся бы он до родимчика. Но взлет Москвы оказался невиданно быстрым и впечатлял людей даже несколько веков спустя. Через три столетия, в XVII веке одно из записанных сказаний начиналось словами: «Кто думал-гадал, что Москве царством быти, и кто же знал, что Москве государством слыти? Стояли на Москве-реке села красные боярина хорошего Кучка Степана Ивановича…».

Мы уже говорили, что новые княжества образовывались обычно тогда, когда старые семьи сильно разрастались. Внутренние противоречия между разными ветвями усиливались и начинали раздирать семью на части. Большая семья дробилась на несколько мелких, владеющих собственными княжествами, однако общего родства это не отменяло. Так и здесь – практически все тогдашние княжества Северо-Восточной Руси управлялись потомками знаменитого многодетного князя Всеволода Большое Гнездо.

На «московский стол» большинство родственников смотрело свысока. Как уже говорилось, основатель московской династии Даниил Александрович был младшим сыном, следовательно, в очереди на великокняжеский престол стоял последним. Реальных шансов достоять эту очередь до конца у него и его потомков просто не было, поэтому московским «данилычам» надо было учиться как-то выживать, не теша себя иллюзиями и высокими притязаниями. Чем они, собственно, и занялись.

«Московские» прекрасно понимали, что им достался «запольный хутор», что в сознании других, «бОльших» князей они надолго, если не навсегда, останутся «младшими», бедными родственниками, которых едва ли не из жалости, «для порядку» наделили уделом. Но они понимали так же, что выбор у них небогат. Им можно было либо удовольствоваться имеющимся, дробить и дробить между детьми доставшийся жалкий городишко с несколькими деревнями. Половинить до тех пор, пока на доход с «доли» будет уже невозможно прожить, и потянутся сыновья один за одним «отъезжать», продаваться в услужение богатым и удачливым родственникам. Либо – всеми правдами и неправдами «подниматься», расширяя свой жалкий удел и завоевывая место под солнцем, на которое ни одна сволочь уже не посмеет раззявить рот.

Правда, для этого «данилычам» необходимо было стать стаей хищников – безответных трудяг в то буйное время жрали без соли, не задумываясь и не рефлексируя. Хищников вокруг – каждый первый сосед, никто из них не упустит шанс откусить малость от слабого. Что ж, в таком случае «меньшим» просто придется стать вдвое злее, безжалостнее и неумолимее соперников.

Но одной злобы не достаточно. Подобный расклад, собственно, вечен – во все века и под всеми звездами молодые и наглые рвут себе кусок у старых и обленившихся. Однако благодаря распространенности этого сюжета мы также располагаем и обширной статистикой, которая убедительно растолковывает – наверх прорвется один из тысячи, остальные по дороге пойдут на фураж.

«Московские» – прорвались. Не в последнюю очередь – именно потому, что были кем угодно, только не злобными садистами-«отморозками». Такие среди них, впрочем, тоже встречались, но погоду делали не они. А те, у кого безжалостность и умение хладнокровно и своеручно удавить подставившегося соперника сочетались с умом, хваткой, терпением и почти звериным чутьем.