Московская хроника 1584-1613

В это время Димитрий получил приятное известие, что его невеста находится в пути из Польши в Россию. Поэтому он послал ей за рубеж 15000 рублей на расходы, а также написал смоленскому дворянству (Ritterschaft), поскольку Смоленск — первая крепость от польской границы, чтобы они приготовились подобающим образом принять его невесту со всеми, кто едет с ней, угостили их по-царски и проводили в Дорогобуж. Дорогобужцам надлежит сделать то же самое, точно так же как и жителям Вязьмы, Царево-Займища и Можайска. И все должны следить, чтобы ни у кого ни в чем не было недостатка, и каждого из этих гостей принимать с таким же почтением и уважением, как если бы приехал он сам собственной персоной. От границы до Смоленска и до московского Кремля починили все дороги и пути, через самые малые канавы перекинули мостки, а улицы подметали до такой чистоты, какую не во всяком доме и дворе найдешь.

Невеста праздновала свою Пасху с отцом, братьями, другими бывшими с ней родственниками и со всей свитой в замке Можайск, в 18 милях от Москвы. Димитрий ночью тайно уехал из Москвы с немногими людьми и появился среди своих милых гостей раньше, чем они его заметили. Он пробыл у них целых два дня, потом вернулся обратно и подготовил все, что было нужно для въезда.

На четвертый день после нашей светлой Пасхи, — а это было 24 апреля, — в Москву заранее приехал отец невесты, господин воевода Сандомирский, с небольшим сопровождением и был торжественно встречен князьями и боярами, а также стрельцами.

На восьмой день после этого, в день св. Филиппа и Якова, 1 мая, прибыла царская невеста, Марина Юрьевна. Царь послал ей навстречу всех своих придворных, князей, бояр, немцев, поляков, казаков, татар и стрельцов — около 100000 человек, великолепно одетых и разукрашенных. А сам, переодетый, в сопровождении еще двух всадников скакал на коне взад и вперед, расставляя народ направо и налево по своему усмотрению, а потом вернулся в Кремль. Он выслал невесте 12 верховых коней в дорогих попонах, а также седла, покрытые шкурами рысей и леопардов, с серебряными позолоченными стременами и оголовье с золотыми мундштуками. К каждой лошади был приставлен нарядно одетый московит, который должен был ее вести. Была выслана вперед и большая московская карета, обитая внутри красным бархатом. Подушки в ней были из золотой парчи, вышитой жемчугом. В карету были впряжены 12 белоснежных лошадей, а 12 верховых коней вели перед каретой. Князю Мстиславскому было велено в поле от имени царя произнести приветствие и принять невесту с ее братьями, зятем и всей свитой (comitat), и он с усердием выполнил поручение царя, после чего он приказал подвести к невесте упомянутые 12 верховых коней и карету с 12 белыми лошадьми и обратился к ней с просьбой не отвергать подарка, посланного любезным ее женихом, всемилостивейшим царем и государем, и соблаговолить пересесть из своей кареты в присланную и поданную ей карету любезного ее жениха. Когда она встала для этого, знатнейшие вельможи подняли ее с большим почтением на руки и перенесли в царскую карету.

Впереди шли 300 гайдуков, которых она привела с собой из Польши, со своими дудами и барабанами. За ними следовали в полном вооружении старые польские конники Димитрия, служившие ему раньше в походах, в каждом ряду по 10 человек с барабанами и литаврами, за ними 12 верховых коней, высланных невесте, после них ехала царская невеста, по обеим сторонам кареты ехала конная сотня копейщиков, а 200 немецких алебардников шли пешком рядом с ее каретой.

За каретой ехали на конях московские знатные вельможи с братьями и с зятьями невесты. Затем следовали приведенные невестой из Польши верховые лошади, украшенные с большой пышностью, которых вели по двое верховых, затем карета невесты, в которой она приехала из Польши в Россию. В нее были запряжены восемь серых в яблоках лошадей с выкрашенными в красный цвет гривами и хвостами. За этой каретой ехала гофмейстерина, госпожа Казановская, в своем собственном возке, запряженном 6 красивыми рыжими конями. После нее везли всех женщин в 13 каретах. Затем следовала прибывшая из Польши конница в полном вооружении с трубами, литаврами и дудами, за ними русская конница со своими набатами (Nabathen) больших размеров, чем другие барабаны или литавры, а за ними польские полковые фуры, повозки и весь обоз. У передних, а также у средних и у 3-х городских ворот стояли московские музыканты, которые своими трубами и барабанами производили много неблагозвучного шума.

Буря и ветер. Между Никитскими воротами и воротами у Львиного моста при въезде царской невесты поднялся такой же ужасный вихрь, как и при въезде Димитрия (о чем можно прочесть выше), что многими было истолковано как malum omen[247].