Московская магия. Темное Сердце

– На меня не смотри, я вообще хотел в машине подождать. Это уже ваши игры.

Голос звучал виновато. Хуже, что доносился он будто издалека. Отрава начала действовать на слух и зрение. Картинка снова поплыла. Слова старика я разобрал с трудом, прокручивая услышанное несколько раз.

– Игорь, ты, кстати, можешь идти. Мы тут сами потолкуем.

– Останусь. – Отрезал священник. – Напарники все-таки.

Стальные нотки я разобрал даже сквозь пелену отравы, и был чертовски благодарен священнику за поддержку. Лежа на диване, и ощущая, как судорожно выгибает все тело, я мысленно костерил себя на все лады. Вынужден признать, что с момента инициации методы 'чертей' не изменились ни на йоту. Да и зачем менять прекрасно работающую схему, если я так ничему и не научился? Продолжаю прыгать на тех же граблях как на батуте. Память услужливо подсунула воспоминания о стальной клетке с пулеметами. Оказалось, та боль никуда не делась, притаившись в закромах черепушки.

Граф, Золушка и Волков – виновные мертвы, а простить их не могу до сих пор. И дело не в боли. Черт с ней, натерпелся. Плюнуть и растереть. Дело в поганом ощущении собственной беспомощности, которое медленно растекалось по венам, наполняя тело ватной слабостью. Я честно старался. Изо всех сил дергался, пытаясь разбудить в себе заветную, не раз выручавшую ярость. И ни хрена не получалось.

Неуч! Слабак! Снова меня макнули носом в дерьмо, и я ничего не мог с этим поделать. Как же, победитель вихря и гроза московских вампиров. Еще утром я был уверен, что справлюсь с чем угодно. Даже без формы Ящера – голыми руками способен порвать любого врага. И что? Хотелось выть, но в душе царила апатия. Чужая и приторная, от нее явственно несло химией. Мои учителя прекрасно знали, как остановить оборотня. Главное – убить нашу ярость. Голый и беззащитный всего-лишь-человек не может сопротивляться.

– Без формы ты пустышка, Саша! – Слова Макарова звучали в унисон моим мыслям.

– Хр… – Горло отказывалось повиноваться, но я умудрился выдавить: – Хрен вам!

Дрожащие пальцы цеплялись за пушистый персидский ковер, собирая его уродливыми складками. Подтянув правое колено, я умудрился толкнуть тело вверх, поднявшись на четвереньки. Победа была мизерной и, похоже, последней. Я чувствовал себя чертовым плюшевым мишкой, битком набитым ватой. Даже не смог поднять голову в ответ на издевку:

– Ты гляди, на колени поднялся. – За пределами зрения раздались сухие хлопки аплодисментов. – Геро-ой!

Я отчетливо понимал, что Макаров выполнял свою работу. Очередной тест на выживание, проверка способностей. Обиды не было. Осталась только железная решимость подняться и вырвать кусок мяса из его горла. Цель простая и холодная как зимняя стужа. Медленно подняв голову, я зацепился взглядом за равнодушные глаза старика. Где-то на самом дне которых затаилось напряжение. Именно оно помогло мне осознать важность происходящего и утвердиться в решении. С резким выдохом я рухнул вбок на собственные растопыренные пальцы, ломая их к чертовой матери.

Этого их навороченная химия не выдержала. Боль стрельнула вверх по руке, взламывая оковы равнодушия. Катаясь по полу, я баюкал ладонь, зажав ее между коленей и тихонько подвывая. Маховик регенерации медленно раскручивался, оставив поломанные конечности на десерт. В первую очередь тело избавлялось от ненавистной отравы. Волна жара распространялась, неторопливо вымывая остатки паралича.

Не обращая внимания на мое утробное рычание, Макаров демонстративно бросил взгляд на наручные часы:

– Девяносто две секунды. Поздравляю с серебряной медалью. Отстал от Графа всего на пару секунд. – Старик повернулся к Игорю и нейтрально заметил: – Почти год вожусь с оборотнями, и до сих пор не привыкну к их максимализму. Там где маги обходятся простейшими заклинаниями, эти рвут из себя жилы. Жорик вообще кусок мяса выгрыз.

Я не слушал.

С меня словно сдернуло пыльную тряпку, и чувства навалились с удвоенной силой. Пальцы с хрустом вставали на место, медленно выпуская наружу антрацитовые лезвия когтей. Недлинные, всего три-четыре сантиметра, они были опасным оружием. Процесс частичного перевоплощения шел с невиданной скоростью. Организм оборотня пластично подстроился под обстоятельства. Тело оставалось человеческим, но стремилось защититься всеми возможными способами. Чешуйки пробивались и занимали положенное место, окончательно отсекая боль. Вернувшаяся на место броня дарила почти забытое ощущение уверенности и защищенности.

Полуформа опасна, и все присутствующие об этом знали. Им следовало опасаться, но оба продолжали сидеть как ни в чем не бывало. Их странная реакция удержала меня от поспешных действий. Если старик лишь ободряюще улыбался и чуть ли делал приглашающие жесты, то пальцы священника вцепились в кресло так, словно он пытался удержать себя на месте. Игорь закрыл глаза. Вся его фигура застыла в немом предупреждении. Я перевел взгляд на старика.

– Ну, что же ты? – Он все же поманил меня ладонью.