Московская Нана(Роман в трех частях)

Всех «жертв» в пансионе было двадцать. Из них некоторые были прямо красавицы, не знавшие и не вполне понимавшие, как они могли дойти до «жизни такой». Особенно убивались «новенькие». Стыд, как ни низко пал человек, все ж иногда громко взывает к «справедливости» и, если не казнит за потерю человеческого облика, то мучает, и невыносимо мучает, незаглохшую еще совсем совесть продажной женщины. «День» для «жертв» был прямо-таки ненавистен; они не знали, куда деть время, чем заняться! Недаром более развитые из девушек, как, например, «Прекрасная Елена», от тоски и горя делали над собою разные издевательства, умерщвляя этим изысканным, острым пороком «червя» безысходной грусти, безграничной тоски!..

Клавдия иногда видела среди «гостей» кой-кого из своих прежних знакомых и сейчас же, чтоб не быть узнанной и осмеянной, уходила из залы, блещущей огнями, полуголым женским телом и непроходимым мужским эгоизмом.

IX ОПЯТЬ РЕКЛАМСКИЙ

Пропавший было из Москвы декадент опять появился на горизонте Клавдии. «Выплыл снова», сказал бы Наглушевич. Поэт по-прежнему был юн душой, хотя постоянное искание и увлечение новизной положили на служителя красоты печать утомления. К этому утомлению присоединилась и «обычная» болезнь — «венец» развратной жизни. Рекламский гордился недугом, как какой-либо наградой, весьма плохо лечил его. Но болезнь давала себя чувствовать обладателю ее совсем некрасивыми физическими страданиями. Декадент во время их далее призадумывался, но не надолго. Он опять и опять пускался в «неотступное преследование» новизны, и снова все московские притоны имели счастье видеть его у себя. Подорванное было «красотой» свое состояние он снова поправил свалившимся с небес наследством и охотился «вовсю». Декадент за последнее время слегка полысел, но не «поумнел». Произведения его становились все непонятнее, все безумнее. Стихи его, выходящие в свет том за томом, как из рога изобилия, подвергались страшной травле «злостных и ничего не понимающих буржуев-критиков». Но Рекламский не унывал, он писал, писал и писал, где только было возможно, свои стихи. В большинстве случаев он популяризовал их в притонах, где терпеливо выслушивали их, зная, что это слабость богатого и очень доброго, но чудного «гостя».

Во время своих скитаний по различным учреждениям, где, по мнению декадента, находилась бесстыдная красота, он встретился и с Клавдией.

Поэт кое-что слышал об ее дальнейшей судьбе, но встретить ее, гордую, важную, в общедоступном притоне он не ожидал! Льговская попросила молчать об ее прошлом, и декадент «честно» исполнил ее желание.

В «Клавдином» доме его отлично знали и любили за «щедрость». Приходу его содержательница была очень рада: она с заискивающей улыбкой спрашивала его о здоровье и сообщала ему, что есть очень «хорошенькие» новенькие: при этом она указала на Клавдию и на «Прекрасную Елену», которую, хотя она и давно жила в доме, декаденту еще не случалось видеть: она была с кем-нибудь да занята во время его «набегов».

Рекламскому «Прекрасная Елена» очень понравилась, но, прежде чем отправиться с ней в кабинет, поэт собрал всех «свободных» девиц в «голубую» гостиную и стал им читать свои последняя произведения. Девицы, конечно, ничего не понимали, но для приличия восхищались его стихами. Они прекрасно знали, что за «восхищение» дурачок им что-нибудь подарит.

К началу чтения Клавдия не попала. Ее отсутствие заметил поэт и велел, если она свободна, позвать ее послушать. Льговская явилась, и поэт вновь, специально для нее, декламировал уже прочитанное раз стихотворение. Оно почему-то ему особенно нравилось.

— Прослушайте, — обратился ко Льговской декадент, — мою новую творческую думу.

И Рекламский начал читать громким, немного хриплым голосом:

Мне смерть сулит одну свободу,
Мне смерть сулит один покой,
И гнев один

я шлю народу:В груди его один разбой.
Пускай меня клянут за это —
Я правду всем вам говорю!
И подкупить никто поэта
Не может: вижу я зарю!
Зарю не лжи!.. Я вижу, страсти
Вам омрачили светлый день…
Вы все стремитесь тщетно к власти,
Догнать свою хотите тень.

Стихотворение, если судить по усердному хлопанью ладош, очень понравилось слушательницам.

Злобная «Прекрасная Елена», как любительница звучных стихов, больше всех хлопала; декаденту это очень было по вкусу. Он еще прочел одну вещь и, читая, все время обращался к Клавдии. «Прекрасная Елена» уже начинала ревновать к ней «вдохновенного» поэта и думала, что она обязательно его у нее отобьет.

Венка не была посвящена в их тайну, в их прежние близкие отношения!

Притом еще, она не знала «единократной» любви поэта.

X ПОСТЕПЕННОЕ «ПОНИЖЕНИЕ »