Московская Русь. От княжества до империи XV–XVII вв.

А вот XVII столетие – время очень серьезных испытаний на прочность как русской церкви, так и русской веры. Первым испытанием стала Смута с ее кривизной, предательством, установлением духа корысти, с ограблением православных храмов иноверными захватчиками и воровскими казаками, но более того – оскудением церкви по причине оскудения всего народа, страшно разоренного. Это испытание было счастливо пройдено, пусть и тяжкой ценой. И даже новую славу приобрела церковь – после того как удалось всем миром отстоять Троице-Сергиеву обитель от сонма жадных бандитов разных национальностей, вер и происхождения, но в равной мере с Христовою верой не друживших.

К монастырю тогда подошло огромное войско, состоявшее из польско-литовских военных под управлением гетмана Яна Сапеги, а также тушинцев, то есть русских сторонников самозванца Лжедмитрия II. Последних возглавлял ловкий и дерзкий командир – пан Александр Лисовский. На каждого защитника обители приходилось по пять осаждающих. Вместе с монахами в обители заперлись стрельцы, опытные военачальники из дворян, а также крестьяне из окрестных сел. Правда, Троица располагала превосходной артиллерией – такой, о которой Сапега с Лисовским могли только мечтать. Братия, стрельцы, дворяне и прочие участники обороны встали насмерть, не желая покоряться.

Осажденные видели в своем сопротивлении не только политический, но и христианский смысл. Как сообщает один из исторических источников того времени, они молились, отстаивали службы и прибегали к помощи преподобного Сергия: «Первыми воеводы князь Григорий Борисович Долгорукий и Алексей Голохвастов целовали животворящий крест Господень у раки чудотворца, а затем также и дворяне, и дети боярские, и слуги монастырские, и стрельцы, и все христолюбивое воинство, и все православные христиане. И с той поры было… братолюбие великое, и все с усердием без измены бились с врагами».

Началась многомесячная осада. Враг жестоко обстреливал обитель, штурмовал ее, морил осажденных голодом, но те продолжали сопротивляться. Бойцы Сапеги и Лисовского мечтали о золоте и серебре из сундуков монастырских, но в реальности получали только свинец. Между тем к обители неотвратимо приближалось большое войско царского полководца князя М.В. Скопина-Шуйского. Оно представляло смертельную угрозу для осаждающих. И вот 12 января 1610 года «…гетман Сапега и Лисовский со всеми польскими и литовскими людьми и с русскими изменниками побежали к Дмитрову, никем не гонимые, только десницей Божией. В таком ужасе они бежали, что и друг друга не ждали, и запасы свои бросали. И великое богатство многие после них на дорогах находили – не худшие вещи, но и золото, и серебро, и дорогие одежды, и коней».

Победа осажденных ободрила Русь, истекавшую кровью, и овеяла церковь ореолом жертвенного служения троицких иноков.

Годы Смуты принесли русской церкви новых героев и новых святых. Патриарх Гермоген подвижнически сопротивлялся изменникам в столице, пытавшимся посадить на русский престол короля-католика. А затем принялся рассылать грамоты, призывавшие жителей России из отдаленных ее областей «постоять за веру». Эти послания вызвали к жизни земское ополчение, отправившееся под Москву – освобождать ее от захватчиков. Гермогена лишили свободы, кинули в узилище, уморили голодом. Но его письма зажгли искру русского православного освободительного движения, и погасить ее пропольской администрации Москвы не удалось.

Старец Иринарх, затворник борисоглебский, благословил земских ратников отвоевывать сердце царства у неприятеля.

Келарь Троице-Сергиева монастыря Авраамий Палицын в решающий момент битвы за столицу обещал казакам и благословение, и сокровища своей обители, чтобы они поднялись на бой. Те, откликнувшись – одни на горячий призыв Авраамия идти и спасти своих товарищей, увязнувших в тяжелом сражении, другие – на обещание дорогой платы, – вышли с оружием и устремились на врага.

Романовы, получившие после освобождения Москвы русский трон, почитали Казанскую икону Пречистой Богородицы, поскольку были уверены, что от нее исходили чудеса, помогавшие земским ратникам в их вооруженной борьбе. Именно поэтому на Красной площади появился Казанский собор.

Русская церковь вышла из Смуты, как и вся страна, ограбленной, искалеченной, обескровленной. Однако вера, шатнувшись, укрепилась после преодоления Смуты прочнее прежнего. Теперь это была вера раскаивавшихся грешников и победителей в долгой, чудовищно трудной войне.

Другое испытание – церковный раскол середины XVII столетия.

Стоит подчеркнуть: весь XVII век стал временем, когда Московское царство как государство-цивилизацию корежили, гнули, разрушали давление извне и страшные диспропорции внутреннего развития. Русская цивилизация выжила и перешла на уровень более стабильного существования. Но при этом должна была пройти через несколько больших трагедий, через кровь, смуту и великие колебания духа.