Московская ведьма

– Вам билетик по номиналу не нужен? – попробовала Марина свои силы на приличного вида бабке в каракулевой шубе времён обороны Царицына.

Бабка прошла ещё пару шагов по инерции, затем остановилась и медленно повернула к Марине покрытое толстым слоем пудры, фиолетовое от света фонарей лицо.

– Что, не пришёл? – прошелестели бледные губы.

Марина встретилась с ней взглядом и машинально отшатнулась: один из пристально уставившихся на неё глаз был несуразно выпучен, а второй, несомненно, искусственный.

– Что вылупилась? – прошипела бабка. – Скоро сама такая будешь!

От неожиданности Марина утратила способность материться. Она лишь плотно прижала к груди сумочку, как будто та могла ей чем-то помочь против бабкиной агрессии. А та продолжала напирать:

– Билетик она мне предлагает, дрянь такая… у меня пенсия шесть тысяч… на черта он мне сдался, твой билетик…

– Извините, – только и смогла выдавить из себя ошалевшая от натиска Марина, совершенно не понимая, за что извиняется.

– То-то! – процедила бабка и, сверкнув на прощанье стальным зубом, отвернулась от своей жертвы и проследовала дальше.

Марина с облегчением выдохнула.

– Вот же сука протухшая! – проговорила она злым шёпотом. – Чтоб тебя, карга старая, поскорей черти взяли!

– Вы не билет случайно продаёте? – услышала она вдруг сбоку.

Марина обернулась на голос и увидела на уровне своих глаз серые мужские глаза, в которых крошечными искорками отражались фонари.

– Что, простите? – спросила она, отступив чуть-чуть назад.

Мужчина улыбнулся глазами:

– У вас случайно нет лишнего билетика?

– Да! – крикнула Марина и полезла в сумочку, но искомое не хотело быстро находиться.

– А куда билет? – поинтересовался мужчина, заглядывая в недра Марининой сумочки.

Марина оторвалась от поисков:

– В театр.

Мужчина снова улыбнулся, на этот раз всем лицом:

– Я не о том, какие места?

Марина подавила смешок:

– А, бельэтаж!

– Отлично, беру. Сколько с меня?

– Пятьсот.

– Грабёж…

– Так по номиналу же, – начала оправдываться Марина.

– Шучу, шучу…

Мужчина ловко достал бумажник из внутреннего кармана пальто и отсчитал Марине пять сотен. Марина к тому времени тоже достала из своей Damentasche[1] билет с кошельком и держала наготове.

Сделка века совершилась в секунду: деньги перекочевали в кошелёк к Марине, а билет – в бумажник к её новому знакомому.

– Ну что, пойдёмте, – сказал мужчина, похлопав себя по карманам, – а то как-то зябко.

– Куда? – не поняла Марина.

Брови мужчины поползли вверх:

– В театр. Мы же с вами сидим рядом. Или вы второй билет тоже будете продавать?

Внутри мужчина немного вырвался вперёд, и Марине представилась возможность рассмотреть его целиком. Она даже чуточку замедлила шаг для лучшего обзора.

Мужик, конечно, видный. Не красавец, но симпатичный. Высокий, вроде бы без лишнего веса, на вид лет сорок – сорок пять. Чёрное приталенное пальто, полосатый шарф, чёрная шапка-пирожок, брюки со стрелками и чистые ботинки – всё дорогое и по виду новое. Марина дала бы ему восемь из десяти возможных баллов по её личной шкале мужского внешнего вида, если бы не двух-трёхдневная щетина, которая вызывала у неё иррациональное отторжение.

«Семь – это тоже очень неплохо, – подумала она про себя. – У нас на работе редко кто из пятёрки выползает…»

– Меня зовут Михаил Дмитриевич, – сказал мужчина и снял шапку, под которой обнаружилась куполообразная лысина, обрамлённая венчиком тёмных волос с проседью, и слегка оттопыренные уши.

– Марина Владимировна, – ответила Марина, снизив ему оценку до шести: лысина есть лысина.

После этого они, болтая о том о сём, отстояли традиционную очередь в гардероб, освободились от верхней одежды и подошли к огромному зеркалу, которое, должно быть, видело всех, кто когда-нибудь приходил в театр.

– Если верно, что всякий, кто посмотрелся в зеркало, остаётся там навсегда, то там сейчас перенаселение, – перехватил Маринину мысль Михаил Дмитриевич.

Марина улыбнулась его отражению и убрала расчёску в сумочку.

– Ну что, пойдём в зал или ещё погуляем? – поинтересовался Маринин неожиданный кавалер, предлагая ей свой локоть.

– Погуляем, – ответила Марина и положила руку на мягкую шерсть пиджака.

Происходящее на сцене никак не захватывало Марину вплоть до неожиданного антракта. Что-то мешало ей, как в прежние времена, мысленно крикнув «Верю!», поплыть на одной волне с персонажами и автором. Хотя, с другой стороны, скучно тоже не было. Она следила за представлением, не упуская из внимания сюжетной нити, с интересом рассматривала костюмы актёров и декорации. Её новый знакомый, избавившийся от отчества и ставший просто Михаилом, за всё первое действие не издал ни звука, разве что пару раз совершенно к месту поаплодировал. Марина очень боялась обратного – что в соседи попадётся «комментатор» или, не дай бог, «альфач», который начнёт её клеить прямо по ходу пьесы.

– Ну что ж, первый акт нам уже отыграли… – констатировал Михаил, поднимаясь с места.

– И одно лишь сумели понять… – приняла подачу Марина.

– Чтоб в буфете мы не стояли…

– Нужно нам поскорее бежать!

И новые знакомые, на ходу улыбаясь друг другу, потрусили к выходу.