Московские были

Однажды удалось быть с ним почти неделю. Он должен был весной выступать на какой-то конференции в Ленинграде. Предложил ехать вместе с ним. Я сначала растерялась: как же с работой? Но потом пошла и твердо заявила бригадиру, что очень устала, мне нужно на неделю в отпуск, отдохнуть. Бригадир отнесся с пониманием.

И вот мы едем поздно вечером в пятницу в Ленинград скорым поездом. С нами в купе вполне интеллигентные люди, мы поговорили с полчаса и улеглись спать. Я никогда раньше не ездила в купе. Единственный раз, когда ехала поездом из Казани в Москву, сидела всю дорогу в общем вагоне. Тесно, грязно, вонь. А здесь – чистота, занавесочки на окнах, вежливые проводницы, свежие простыни. Я взрослая, со мной рядом мой мужчина, ну не совсем мой, но сейчас он мой. Это совсем другая жизнь.

В Ленинграде устроились в гостинице в сдвоенном номере. Как будто специально подготовленном для таких пар. Ведь в один номер нас не поселят, нет записи в паспортах, а так приличия соблюдены, мы вроде в разных номерах, хотя удобства у нас общие. Суббота, конференция начнется только в понедельник, мы предоставлены на два дня сами себе. Обошли весь центр, прошлись по всем (преувеличиваю, конечно) мостам: от Аничкова до Поцелуева. Осмотрели Исаакиевский собор и памятник Петру Первому. Вечером в воскресенье попали на представление с участием Романа Карцева, впервые услышала знаменитые слова: «Вчера были раки по пять рублей, но большие, а сегодня по три, но маленькие». Смеялась до слез.

Хуан провел меня в понедельник на конференцию, и я проскучала там несколько часов. На следующий день не пошла с ним, отправилась по магазинам. Собственно, покупать ничего не собиралась: магазины в Ленинграде ненамного лучше, чем в Москве, но в Москве обычно не было времени спокойно пройтись по большим универмагам, поглядеть на дорогую одежду, подумать, как бы это выглядело на мне. А здесь времени сколько угодно.

Вечера и ночи наши. После ужина в ресторане мы одни, нам некуда спешить, я наслаждаюсь почти семейной жизнью. Не хочется вспоминать Москву, работу. Когда Хуан начал однажды вечером говорить, что нужно, наконец, начать учиться, что-то сделать со сменой работы, мягко прервала его:

– Давай не будем портить наш отдых.

Жаль только, что это длится только четыре вечера. А потом среда, и мы утром уезжаем в Москву.

Но Хуан не забыл этот разговор, ему не нравилось, что я по-прежнему работаю маляром. Не знаю, с кем он разговаривал, какие доводы употребил, но однажды меня вызвал заместитель начальника треста по общим вопросам и предложил перейти работать воспитателем в женское общежитие, то самое, в котором я проживала. Возможно, ему это казалось нормальным вариантом. Была членом райкома комсомола, выдержанная, спокойная. Пользуется авторитетом у женщин. Что еще нужно? Для меня это было неожиданным. С одной стороны, не нужно каждый раз отмываться от краски, можно забыть этот прилипчивый запах. Но, с другой стороны, это серьезная потеря в зарплате. Я имела возможность откладывать каждый месяц по тридцать – сорок рублей и из этих денег приобретать приличную одежду. Часть даже вкладывала на сберкнижку, на покупки того времени, когда получу собственное жилье. А теперь будет только хватать на питание и простейшие бытовые потребности. Я сразу же сказала об этом, но замначальника треста пообещал через год накинуть еще десятку. А Хуан, когда я ему это рассказала, сердито заявил:

– Ты, в конце концов, собираешься осуществить свою мечту, собираешься учиться? Или всю жизнь будешь малярничать?

Перевод провели приказом быстро. И с 1 Мая я уже командую в общежитии. Нас две воспитательницы, и мы работаем по очереди. Либо с раннего утра и до четырех часов, либо с четырех и до позднего вечера. С энтузиазмом взялась в первые недели за работу. Если в коридорах, общих кухнях, в душевых и на лестничных клетках уборщицы поддерживали чистоту, то в некоторых комнатах не заботились ни о чем. Грязные, месяцами не мытые полы, пустые бутылки по углам, спертый воздух. Повесила в коридорах список комнат, поддерживающих приличный порядок и пригрозилась вывесить список комнат-нерях. В ответ получила смешки: мол, все твои списки сорвем сразу. И, вообще, что ты вмешиваешься в нашу личную жизнь. Тебе больше всех надо?