Московские эбани

Коленька не слышал её голоса года три. Она всего лишь хотела спросить, как у него дела, как сложилась жизнь, но он коротко ответил, что женат. Что у него ребенок, и просит её больше ему не звонить, чтобы не тревожить его жену, которую он очень любит.

- Любишь?! - взвилась и бросила трубку Марианна, искренне не представлявшая, как можно любить какую-либо женщину после нее.

Посидела немного перед трюмо, провела щеткой по пышным, длинным, волосам. Благодаря своим волосам она могла без зазрения совести врать, что известная певица Пугачева - её тетка. Намазала лицо кремом с липосомами и позвонила Игорьку, вдовцу её подруги, покончившей жизнь самоубийством. Отчего он прибывал в последнее время, по собранным ею сведениям, в таком горе, что довел жизнь свою до полного абсурда, то, паломничая по монастырям, то, наполняя квартиру проститутками, которых микроавтобусом привозил ему его преуспевающий друг.

- Давай, приезжай быстро. - Услышала она в трубку, не успев ничего и сказать толком.

Тут же причесалась, ещё раз намазала лицо кремом, косметикой она не увлекалась, помня, что истинные Парижанки любят, когда лицо выглядит натурально. И хотя сама никогда дальше двадцати километров от Москвы не выезжала, про Парижские веяния знала больше самих парижанок.

Она приехала к вдовцу Игорьку такая свеженькая, такая хорошенька, что сама над собою была готова пролить слезу умиления, не то, что по покойнице подруге. Была готова к душещипательным интимным беседам, но дверь ей открыл какой-то незнакомый человек с Кавказа. Она прошла в комнату к Игорю, он сидел на расстеленной кровати как турецкий султан, перед ним прямо на простыне стояли тарелки с закусками, бутылки, стаканы, ещё два жлоба сидели в креслах.

- Ну и чего теперь с тобою делать? - цинично спросил Игорек, после чего она перестала называть его столь ласкательно даже про себя. А он, выдержав многозначительную паузу, наполненную переглядами с гостями, продолжил: - Насиловать? Или так отдашься?

- Как ты можешь?! В память о твоей жене, я приехала к тебе, думая, что ты пребываешь в неутешном горе... - зашелестела губами Марианна. И всем своим видом показала высочайшую степень оскорбленности, хотя групповой секс был ей не внове, но по доброй воле, а не так - в виде ловушки.

- Да ладно, тебе про мою жену рассказывать. Она тебя ненавидела. Ты же сука у неё всех женихов отбирала и к себе в постель затаскивала. Не баба, а прорва!

- Они были её не достойны! А я показывала ей это наглядно. Я так любила ее!..

- Да ладно, любила. Лесбиянка. Святая лесбиянка! Ха-ха! Нам что, на тебя онанировать, что ли? - И Игорь многозначительно подмигнул своим гостям.

То ли пьяные, то ли обкуренные мужчины лет под пятьдесят браво потянулись расстегивать ширинки. Такого ужаса Марианна ещё не испытывала. Как она рванула, открыла дверь с множеством запоров, как бежала по лестнице с седьмого этажа вниз, помнилось плохо, на едином полете, она влетела к себе в комнату и позвонила тому самому Коленьке, что так счастлив со своею женой, его жена подошла к телефону и Марианна заорала в трубку:

Счастлива значит?! Дура! Он каждый день ко мне забегает! Наша связь не прекращалась ни на один день! Не на один день! А ты разлучила нас своим ребенком, корова! Твоего ребенка скоро убьют! И он будет свободен. Да. Да! Да. Это мы нашли на тебя киллеров, чтобы отвязаться от тебя! - И бросила трубку. После этого села перед трюмо, медленно расчесывая волосы.

Если не удается ни к кому уйти, рассудила она, значит надо икать компьютер мужа. Но как представила, что ей придется обращаться в следственные органы, а они начнут ворошить грязное белье её частной жизни, допросят хотя бы о связях последнего полугодия, а потом ещё и мужу доложат... Он же такой невнимательный... Он же всегда в работе, уткнется в экран этого чертового компьютера и ничего не видит. Он её только подозревает в измене, и даже говорит об этом неуверенно - "твои дружки, твои дружки..." и лишь раз на сотый проговорит слово "любовники". Что будет, когда он узнает, что за последние пол года!..