Читаем Московские картинки 1920-х - 1930-х г.г полностью

А у меня лично с этим местом связано одно очень неприятное воспоминание. Как-то мы с сестрой Ирой гуляли и оказались около ограды Вдовьего дома. Вдруг, откуда не возьмись, появилась какая-то старая цыганка и схватила меня за руку. Она цепко держала мою руку и тянула к себе, а Ира тянула в другую сторону к себе и что-то кричала. Ну а я, конечно, пытался вырваться, но делал это молча. Никто из прохожих почему-то не вмешался, не оттащил нас от этой страшной старухи. Может быть, народу было мало. Не помню. Помню только, как тащили меня в разные стороны, чуть руки не оторвали. И откуда у Иры силы взялись? А потом старуха все-таки отпустила меня и сразу же куда-то скрылась. Вот, какие дела случались! Если бы не Ира, быть бы мне у цыган в каком-нибудь таборе. С тех пор я все-таки побаивался цыган, обходил их стороной.

Несколько слов об изменениях в планировке этой части площади и Баррикадной улицы. Решетка сада Вдовьего дома заворачивала на Баррикадную, которая в те годы проходила совсем не там, где сейчас, когда уничтожили сад, а улица, оставаясь по названию Баррикадной, пошла теперь перед самым фасадом Вдовьего дома. И стала эта улица теперь как бы продолжением Большой Никитской, а от площади пошла уже не под углом, а прямо к Зоопарку и к улице Красная Пресня. Совсем все изменилось, и не в лучшую сторону. Ведь старая Баррикадная шла к Кудринской площади в направлении к Поварской. Она косо пересекала то место, где сейчас разбит большой сквер перед высотным домом.



Если же смотреть на нее с Поварской, то по оси оказывалась церковь Покрова в Кудрине с колокольней, увенчанной высоким позолоченным шпилем. Интересно и то, что на эту же колокольню была направлена ось и Большой Никитской улицы. Очень удачно в свое время строители церкви поставили ее. В это сказывалось градостроительное искусство зодчих того времени. Сейчас церкви нет. Поварская и Большая Никитская теперь смотрят на возвышение боковой части высотного дома, вернее, на ее башенку. Но это уже совсем не то.

Противоположная саду Вдовьего дома сторона Баррикадной улицы завершалась на углу с проездом на Новинский бульвар невысоким двухэтажным старым домом, короткой своей стороной смотрящим на наш дом. Угол его был срезан, что вполне соответствовало закругленному углу дома на Поварской улице.

Первый этаж имел прорезанные, очевидно, значительно позднее времени строительства дома, большие витринные окна. Непосредственно к углу примыкала ремонтная мастерская. Дальше по Баррикадной были парикмахерская и аптека. Этот дом имел очень затрапезный вид, весь какой-то обшарпанный, облезлый. Не красил улицу.

Итак, наш обход площади закончился. Теперь мне хотелось бы попросить вас пройтись вместе со мной на прилегающие к ней улицы и переулки, чтобы хоть одним глазком взглянуть на самое важное, что тогда привлекало меня в них. Почувствовать их особенности и занимательность. Я тогда почти не знал ни истории московских улиц, ни истории отдельных примечательных домов, как знаю теперь, но мне не хочется сейчас рассказывать о том, что я почерпнул со временем в книгах, в путеводителях и справочниках. Пусть мой рассказ будет не полон, пусть будет без дат, авторов и всего прочего, чем хороши книги о московских улицах и домах. Пусть. Просто я хочу сейчас немного походить по ним и взглянуть на все это глазами мальчишки тех лет. Тем более, что нигде больше об этом узнать нельзя. Ведь это сугубо личные воспоминания и впечатления.



А, между прочим, я просто счастлив, что родился и жил не просто в Москве, а в самой, пожалуй, замечательной ее части. Этот район Москвы, примерно, от Тверской до Москвы-реки, между Садовым и Бульварным кольцами, очень интересен, насыщен замечательными домами, среди которых есть и памятники архитектуры, и памятники истории и культуры, а есть и просто самые рядовые. В этом плане он ничуть не уступает Арбату. Ведь он практически сливается с ним. Как Арбат не существует без, скажем, Пречистенки или Никитских улиц, без Кудринки и Никитских ворот, так и Кудринская округа неразрывно связана с Арбатом и прилегающими к нему переулками и улочками. И не только географически, или по-соседски. Тут более глубинные связи.

Новинский бульвар

Мой родной Новинский бульвар был, по-моему, самым лучшим из всех московских. По крайней мере, на нашем Садовом кольце, где их было не так уж и много: Новинский, Смоленский и Зубовский. Остальная часть большого Садового кольца бульваров не имела, но в большей своей части дома, выходящие на улицы, имели свои сады или садики. Недаром кольцо наше называлось Садовым. Новинский был мне ближе, роднее, я на нем вырос, на других же бывал. А это уже отличает одно от другого. Поэтому и считаю его самым-самым лучшим.

Как известно, бульвары наши размещались на месте бывших крепостных валов Земляного города, как и бульвары Бульварного кольца на месте стен Белого города. Это я давно уже знал. Все-таки мне не раз рассказывали разные интересные вещи из истории нашей Москвы. Я страшно любил такие рассказы. Да и книги о Москве всегда меня интересовали.

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 великих героев
100 великих героев

Книга военного историка и писателя А.В. Шишова посвящена великим героям разных стран и эпох. Хронологические рамки этой популярной энциклопедии — от государств Древнего Востока и античности до начала XX века. (Героям ушедшего столетия можно посвятить отдельный том, и даже не один.) Слово "герой" пришло в наше миропонимание из Древней Греции. Первоначально эллины называли героями легендарных вождей, обитавших на вершине горы Олимп. Позднее этим словом стали называть прославленных в битвах, походах и войнах военачальников и рядовых воинов. Безусловно, всех героев роднит беспримерная доблесть, великая самоотверженность во имя высокой цели, исключительная смелость. Только это позволяет под символом "героизма" поставить воедино Илью Муромца и Александра Македонского, Аттилу и Милоша Обилича, Александра Невского и Жана Ланна, Лакшми-Баи и Христиана Девета, Яна Жижку и Спартака…

Алексей Васильевич Шишов

Биографии и Мемуары / История / Образование и наука
Жертвы Ялты
Жертвы Ялты

Насильственная репатриация в СССР на протяжении 1943-47 годов — часть нашей истории, но не ее достояние. В Советском Союзе об этом не знают ничего, либо знают по слухам и урывками. Но эти урывки и слухи уже вошли в общественное сознание, и для того, чтобы их рассеять, чтобы хотя бы в первом приближении показать правду того, что произошло, необходима огромная работа, и работа действительно свободная. Свободная в архивных розысках, свободная в высказываниях мнений, а главное — духовно свободная от предрассудков…  Чем же ценен труд Н. Толстого, если и его еще недостаточно, чтобы заполнить этот пробел нашей истории? Прежде всего, полнотой описания, сведением воедино разрозненных фактов — где, когда, кого и как выдали. Примерно 34 используемых в книге документов публикуются впервые, и автор не ограничивается такими более или менее известными теперь событиями, как выдача казаков в Лиенце или армии Власова, хотя и здесь приводит много новых данных, но описывает операции по выдаче многих категорий перемещенных лиц хронологически и по странам. После такой книги невозможно больше отмахиваться от частных свидетельств, как «не имеющих объективного значения»Из этой книги, может быть, мы впервые по-настоящему узнали о масштабах народного сопротивления советскому режиму в годы Великой Отечественной войны, о причинах, заставивших более миллиона граждан СССР выбрать себе во временные союзники для свержения ненавистной коммунистической тирании гитлеровскую Германию. И только после появления в СССР первых копий книги на русском языке многие из потомков казаков впервые осознали, что не умерло казачество в 20–30-е годы, не все было истреблено или рассеяно по белу свету.

Николай Дмитриевич Толстой , Николай Дмитриевич Толстой-Милославский

Биографии и Мемуары / Документальная литература / Публицистика / История / Образование и наука / Документальное