Московские легенды. По заветной дороге российской истории

Приводим это объявление. Кольчугин, конечно, не предполагал, о каком великом явлении ему выпало объявить миру, поэтому сообщение о «Слове» он включил в общий список из четырех названий. «Слово» значилось под вторым номером.

«2. Ироическая Песнь о походе на Половцев Удельного князя Новагорода-Северского, Игоря Святославича, писанная старинным языком в исходе XII столетия, с переложением на употребляемое ныне наречие. М. 1800. — В поэме сей описан неудачный поход князя Игоря Святославича против половцев в 1185-м г., и сочинитель, сравнивая сие несчастное поражение (приведшее всю Россию в уныние) с прежними победами, над половцами одержанными, припоминает некоторые достопамятные происшествия и славные дела многих российских князей, — любители российской словесности найдут в сочинении сем дух русского Оссиана, оригинальность мыслей и разные высокие и коренные выражения, могущие послужить образцом витийства. Почтеннейший издатель сверьх прекрасного и возвышенности слога соответствующего преложения, присовокупил еще разные исторические примечания, к объяснению материи служащие.

…Все вышеупомянутые четыре книги продаются по комиссии в книжных купца Кольчугина лавках, что на Никольской улице, по нижеследующим ценам:

…Ироическая Песнь и пр. в бум. 30 коп.».

«В бум.» — значит в бумажной обложке.

^{Разносчик. Открытка начала ХХ в.}

Впоследствии, ближе к середине XIX века, наследники Кольчугина, его сын и внук, также книготорговцы, перебрались в другое помещение, но тут же, на Никольской, возле Казанского собора.

В 1808 году Шереметев продал дом Московской ремесленной управе, которая в 1820-е годы его перестроила. Управа также сдавала часть дома в аренду.

В январе 1835 года в нем снял квартиру и прожил почти год Николай Владимирович Станкевич — человек, без которого невозможно представить Москву тридцатых годов XIX века. Когда он поселился на Никольской, ему шел 22-й год, он только что окончил Московский университет со званием кандидата словесных наук и теперь, вступив, как он говорил, в «возраст деятельности», метался в поисках будущего своего пути. Его влекли история, философия, он думал о занятиях наукой, писал стихи, издал к тому времени историческую трагедию в стихах «Василий Шуйский», задумывался и об административной, служебной деятельности. Но все размышления Станкевича сводились к одному вопросу: как и чем он мог бы, исполняя свой долг, «служить человечеству».

В его раздумьях и мечтах (в письме к ближайшему другу Я. Неверову он признавался в это время: «Часто я, Бог знает как, расфантазируюсь о своих подвигах») размышления о прошлом России сливались с мыслями о современности. Работая вечерами, он прислушивался к доносящемуся с недалекой Красной площади бою часов на Спасской башне. Так родилось стихотворение:

Как часто, вечером, часов услыша бой,
О Кремль, с высот твоих священных,
Я трепещу средь помыслов надменных!
Невольным ужасом, мольбой
Исполнена душа, и мнится, надо мной
Витают тени незабвенных!

В своих поисках пути и мировоззрения Станкевич был не один. Вокруг него образовался дружеский кружок из молодых людей — его университетских товарищей, а также их родных и знакомых.

Этот кружок, существовавший всего около пяти лет, оставил заметный след в истории русской общественной и культурной жизни. Его посещали поэты И. П. Клюшников, В. И. Красов, А. В. Кольцов, В. Г. Белинский, тогда только начинавший свою деятельность критика, историки С. М. Строев и О. М. Бодянский, будущие публицисты К. С. Аксаков, В. П. Боткин, М. П. Катков и другие. Они называли друг друга братьями, и это действительно было духовное братство. Они были людьми разного социального положения: сам хозяин — сын богатого помещика, Белинский — сын лекаря, выгнанный из университета студент, существовавший на грошовые заработки, Боткин — наследник купцов-миллионеров, Бодянский — провинциальный попович. У каждого из них был свой жизненный опыт, свое понимание жизни, но всех объединяло сознание, что они принадлежат к одному народу, что у них одно Отечество и одинаково страстное желание благоденствия Отечеству и народу.

На субботах у Станкевича читали рефераты, обсуждали книги и журнальные статьи, декламировали стихи, звучала музыка. Написанные тогда стихи поэтов кружка Станкевича воссоздают для нас душевную атмосферу кружка. Они, как все юношеские стихи, полны печали и картинного разочарования в непознанной еще жизни и одновременно — молодой силы и надежды.