Московские праздные дни

Пост считается неделями (воскресеньями); то воскресенье, что посередине, называется Крестопоклонным. В этом месте календарь с поперечной отметиной сам являет собой крест во времени.

Здесь обряды и церемонии делают еще одно пересечение. На крестопоклонную неделю (в третье воскресенье поста) положено готовить печенье в виде крестов. Оные кресты должны быть с изюмом, по сторонам креста и в середине. Если изюмина одна, в перекрестии, то печеный крестик выглядит как птица, у которой изюмина — глаз. Это прямо соответствует языческим жаворонкам и кокуркам.

Мало этого соответствия. Еще такое печенье называется «лесенки». Печений должно быть сорок штук, как ступенек в длинной лесенке. И вот почему: следующее воскресенье поста — это празднование Иоанна Лествичника. Печенье, выпекаемое на крестопоклонную неделю, следовало хранить до следующей, до Иоанна Лествичника, чтобы составить из него лесенку, по которой (хотя бы мысленно) возвыситься. И только потом кормить его сорока птицам. И уже эти птицы, съевшие печеньица, составят лесенку в небеса. Выходит сложносоставленная, но, в целом, занятная церемония.

Нужно зазвать весну и тепло. Тепло «приносят» птицы, ласточки, — их и заманивали печеньем.

И здесь есть продолжение. Согласно легенде (как ее назвать, христианской?), ласточки во время распятия Спасителя хотели унести гвозди с креста, чтобы предотвратить казнь. Но их предали воробьи, которые принялись верещать в кустах и привлекли внимание стражников. Соответственно, есть строгое указание — не кормить печеньем воробьев, а кормить исключительно ласточек (перелетных птиц).

Изюм в печеных крестах символизирует те самые гвозди. Шмелев пишет, что у них в семье печенье было рассыпчатое, с миндалем. Гвозди на печеных крестах были выложены малиной.

*

…Однажды совпали календари, равноденствие выпало на середину поста, крест в календаре нарисовался. Мы выпекли печенье, продержали его неделю и отправились по Москве на поиски перелетных птиц. Куды! вокруг все были вороны, голуби и воробьи. Отправились в зоопарк, где перелетных пернатых было множество, однако что-то говорило нам, что с ними опыт был бы некорректен: и эти ниоткуда не прилетели, а зимовали тут же, в вольерах. Как быть? Кормить птиц в зоопарке было запрещено; мы все же попробовали. К нам подобрался гусь, ухватил одну кокурку, но печенье, которое за неделю очерствело, а на холоде и вовсе сделалось камнем, не далось ему. Он огорчился, что-то пролопотал и грузно сел на снег.

В итоге мы скормили наше угощенье на Патриарших прудах стае воробьев. И тут все сделали наоборот. С другой стороны, нужно было когда-то проявить терпимость.

Воробьи были голодные, нахохленные на морозе (и это март!). К ним присоединились четыре голубя. Воробьев было несчитано, так что и правило числа сорок было, скорее всего, также нарушено.

Заря – кукушка

24 марта — Заря-кукушка. Свет прыгает по веткам, как по ступенькам, словно птица, сопровождаемый первым спотыкающимся пением.

В начале апреля прилетает зяблик (мерзляк, знобуша). Бабы кормят скитальца крошками, зернышками, льняным семенем.

*

День воздухоплавателя, Всемирный день воды (ООН).

О воде вообще отдельный разговор.

Март — Протальник. Талая вода (до глобальной экологической катастрофы) считалась целебной. Ею мыли полы в доме, поливали цветы, в ней стирали постель и белье больного. В марте несколько праздников посвящены просыпающейся воде.

13 марта — Василий-капельник. Начинается капель. Это первое из пипеток-сосулек лекарство. Особенно если добавить соснового запаха. Нужно поставить дома веточку сосны. Начинается сбор сосновых почек. Их заваривают и дышат паром от простуды.

На дворе капель, и у нас тепель. Пришло солнце, навалился Ярило. Первые дни весны — Ярилины, к середине марта древний бог вошел во вкус и греет все сильнее. От его лучей (они же ослепительные волосы на голове идола) ярится, просыпается к жизни земля. Геотело. Оно жужжит и шевелится под ногами, требует внимания и ласки (чеши сохой) и само постепенно начинает ласкать, греть.

Солнце меняет настроение. Земля под его лучами трепещет и звенит, как бубен.

Беременные выходили на солнцепек и выставляли светилу животы. Повитухи заносили полуденный снег в дом и отирали им руки.

Приметы перелома

Весенние приметы влекли Москву, они же ее пугали: недвижение было и остается ее второй натурой. Тающий снежный ком города грозил разойтись лужей и исчезнуть — вот была бы перемена!