Московские праздные дни

Это наблюдение убедило меня окончательно, что «дыхание» Москвы во времени актуально и действенно для сочиняющего московита. Он сочиняет Москву — встречным образом, и она его сочиняет, преображает в пределах своей живой подвижной сферы. Московский календарь есть творящее помещение; его наблюдение в авторском смысле весьма продуктивно.

С этого момента разбор праздников приобрел новое качество: по календарю я принялся следить за самосочинением Москвы.

*

Есть еще одна кандидатура на роль характерного московского сочинителя (соавтора Москвы). Возможно, при всем своем вселенском масштабе она может показаться для праздничной Москвы несколько сторонней. Это Лев Толстой. Тут может возникнуть вопросов куда больше, чем с идеальным московитом Пушкиным. Тем более «Толстой и праздничная Москва» — это сопряжение и вовсе неожиданное.

Однако некоторые мои изыскания, произведенные в данном вопросе, предварительные, «праздные» исследования показали, что есть существенная связь между Москвой и Львом Толстым (ее примеры мы также рассмотрим в этой книге, по ходу календаря). Что еще важнее, в своем творчестве, не обнаруживая этого явно, Лев Николаевич часто использует праздники как смысловой фон повествования. Иногда «фигуры» праздников прямо участвуют в его сюжетах.

Роман Толстого «Война и мир» при внимательном рассмотрении оказывается достаточно точно разложен по праздникам. Это настоящий роман-календарь, в котором все сколько-нибудь серьезные события происходят на праздники, названные и неназванные. Мало этого: характер всякого подобного эпизода весьма точно соответствует характеру праздника, вплоть до деталей.

Толстой обладал удивительным чувством времени — и чувством Москвы, которую всегда предпочитал Петербургу, полагал ее истинной столицей, туго затянутым узлом русской истории и фокусом здешнего пространства.

Пусть Толстой будет на время исследования еще один человек Москва.

Замечательны оба кандидата.

Ситуация с Толстым в чем-то противоположна пушкинской: тот прожил год согласно праздничному календарю, написал выдающееся сочинение о Москве — и преобразился сам, и уверовал. Толстой написал выдающееся сочинение о Москве, роман «Войну и мир» как роман-календарь, — и так написал, так точно его темперировал, уложил во времени, что в него уверовали мы все, его читатели.

Два сочинителя освещают планету Москвы каждый со своей стороны. Они живут в ее календаре, добавляя ему красок, переменяя его каждый на свой лад. С ними вместе фигура Москвы растет в (воображаемом) пространстве.

*

Итак, календарь: круглый (растущий сферой и опадающий, сходящийся в точку) московский год и человек Москва, проводящий время в творчестве, празднующий согласно этому календарю и его же, календарь, сочиняющий. Такова главная тема этой книги и главный ее герой.

Еще об этой книге

Большей частью в ней собраны статьи (отрывки из них и предлинные цитаты), написанные незадолго до 2000 года, в самый Миллениум и некоторое время по его завершении. Наверное, и это нужно отметить. Нам выпало наблюдать занимательное зрелище, которое в суете перемен осталось большей частью не замечено: Москву на рубеже тысячелетий. Москва, как колобок, прокатилась через трижды круглое (три нуля — 2000) отверстие в календаре. Несомненно, в это «мгновение» она переменилась, внешне и внутренне. Как — нам еще предстоит оценить, на это нужно значительное время; событие тысячелетнего юбилея еще не завершено.

Но уже Москва видна по-другому, или мне так кажется после стольких лет наблюдений за ее волшебным пульсом? Нет, она определенно видна кругом: обведена по периметру идеальной часовой «сферой». В Москве все круги и сферы. Она есть русские часы; в ней как будто закручивается пружина времени, от нее идут волны воображаемого (метафизического) пространства.

Город как часовой механизм — одушевленный, склонный к праздным грезам; инструмент по наблюдению времени. Не хронометр: хроноскоп. В этом качестве Москва известна мало; ее исследование как одушевленной машины времени только начинается.

Первая часть Предмет Москвы

Глава первая Казанский спуск

14 октября — 4 ноября

— Почему Покров? ― За Покровом, в сторону Казани — Календарь наклонился (почему «спуск»?) — Евлампий, Ондрон, Осия. (Народный календарь) — Почему Толстой? — Роман-календарь. (Освобождение Москвы) ― Казанская ― Расчет лицейской годовщины —