Московские Сторожевые

Эмоции — это такой наркотик.
Не любишь — уже ломает.
Мы все в онлайне, мы все заходим
В зону чужого вниманья.

Живем с ошибками. Так же пишем,

Мы юзеры, ламеры, дуры…
Мы все сочувствуем со всей мыши,
И смайлик сжимает губы.

Я — только буковки на экране.

Ты тоже. Вот совпаденье…
Беседуем, соприкасаясь словами,
Носом в плечо, значками в онлайне,
Мы две компьютерных тени.

И слезы в клавиши. В них же пепел.

Стучимся в аську, как в стены.
Скрипят скрипты, как дверные петли,
Юзер смылся, момент похерен,
Смените подпись и тему.

И слой слишком тонок, и мир слишком тесен.

И глобус такой неземной…
Когда я вырасту лет на десять,
Я попробую стать собой.

1

Девочка не нравилась мне категорически. Лицо у нее было неестественно бледным — как у героини черно-белого кино, а волосы топорщились казенным сиротским ежиком, открывая пылающие неизвестно с какого перепуга уши. Глаза щетинились рыжеватыми ресницами, смотрели серо и угрюмо, губы категорически не сочетались с новой помадой, а про угри на носу я вообще не говорю. Нет, не такой я представляла себе свою же молодость. Жека вон в тот раз совершенной красоткой после обновления вернулась, а уж про то, как моя Манечка покойная в новую жизнь входила, я вообще молчу. Природные данные, увы и ах…

Не, ну понятно, конечно, что я научусь лицом пользоваться. Вон и носик, если в три четверти встать, очень даже интересно вздергивается. И когда первые волосы сильно отрастут — тоже ничего так будет. Но вот сейчас… Ну как я с такой физиономией вообще в самолете летела и никого не стеснялась? Это же просто… И какого беса современная мода шляпки с вуалетками не признает? В них же все спасение для таких, как я…

Ну что мне делать-то, если у меня даже капюшона на шубе нет, а меховой беретик если что и прикрывает, так только уродскую стрижу?

Девочка в зеркале обиженно сморгнула, прикусив нижнюю губу блестящими молоденькими зубами. Не зря я последние дни со скобкой мучилась — умудрилась-таки предупредить: у меня же все три первых жизни левый нижний резец чуть-чуть вперед выступал… Если не вглядываться — то и не заметно, а целоваться вот…

На этой мысли у моего отражения вспыхнул неуверенный румянец, впалые щеки малость потеплели, а глаза даже как-то и заискрились. Ну вот… Потом тепло и дальше разлилось — и по пальцам, и по сердцу. Ни о какой вуальке я больше не мечтала. А вот просто шляпку себе прикупить… Ммм… Отчего бы и нет, тем более что сейчас, в отличие от прошлых времен, в магазинах и впрямь любопытные экземпляры появились. Вот, например, к моему осеннему синему пальто… Хихикс… Ой, Лилечка, ой, дурочка молоденькая. Нет у тебя никакого осеннего пальто, оно же старушечье совсем, да еще и на пару размеров больше.

Девочка в зеркале самодовольно мне подмигнула, вытягивая в трубочку упругие губы. С лица исчезла киношная нежить, проступили первые мимические морщинки, появились простые человеческие эмоции.

— Ленка, ну у тебя совесть есть вообще? — В предбанник аэропортовского сортира ввалилась Жека с моей шубенкой наперевес. — Дорка там сейчас мяукать начнет, честное слово… Говорит, что тут цены на парковку выше, чем на хлеб в восемнадцатом году. Лен… — Жека придвинулась поближе и закурлыкала в самое ухо, чтобы не удивлять мирских посетительниц этого благородного заведения. — Ну ты чего? Морда, что ли, не нравится?

Мы с отражением понуро пожали плечами.

— Тоже мне… А кому она нравится в первые дни? Думаешь, я от своей физии в восторге была? Так ничего, отвисится со временем, привыкнешь… Давай, крась губы и потопали… Знаешь, Лен, я ведь тоже не сразу догадалась… это же фантом, шутка памяти. Когда ты под старость себя молоденькой вспоминаешь, то только свои достоинства помнишь. А про то, что кожа как блин лоснилась или что уши врастопырочку — как-то забываешь. Потому что память вообще про хорошее крепче помнит. — Тут Жека отступилась от меня, окидывая критическим взглядом художника тюбик с моей помадой, нагло мотнула своей чернокудрой гривой и громким голосом сообщила мерзость: — А волосы вообще сейчас нарастить можно. Подумаешь…

— Ты, Дусенька, про стоянку что-то там говорила? — вопросила я, похлопывая пальцами по вполне лебяжьей шее. — Я чего-то не поняла. Откуда у нас авто?

— А я не рассказывала? Ой… В общем, ты стой, а то сейчас помрешь. Короче. Дорка прикупила себе машину. А на сдачу права.

— А зачем ей в Москве машина? — Я прекратила барабанить пальцами по скуле.