Московские сумерки

Поезд метрополитена вырвался из туннеля и помчался мимо пустых грузовиков и автобусов, в беспорядке припаркованных на незаасфальтированных стоянках вдоль полотна метро. Спустя минуту-другую поезд взобрался на мост через Москву-реку. Под ним медленно проплывал буксир, толкавший против течения баржу с углем. На его мачте вяло трепыхался красный флаг с серпом и молотом. На другом берегу реки последний луч заходящего солнца коснулся крыш новых жилых башен, стоявших в ряд.

На поверхности поезд шел совсем недолго, затем опять нырнул под землю. Записанный на пленку женский голос объявил, что поезд подходит к станции «Коломенская».

Мартин не знал, где будет ждать Алина. С минуту он постоял на платформе, пока не схлынула толпа пассажиров, а затем увидел, как она появилась из-за колонны в дальнем конце станции. Не подходя к нему, она прошла к середине платформы, где смешивались пассажиры поездов двух направлений. Следуя за ней, он ступил на эскалатор, поднялся наверх и увидел, что она стоит у разменного автомата и меняет на пятачки двадцатикопеечные монеты. Он подошел к ней, а Алина повернулась к нему.

– А вы аккуратны, – сказала она.

– Я старался успеть вовремя.

На улице небо окрасилось в блеклый цвет, как это бывает поздним весенним вечером в этих далеких от экватора северных широтах.

Сгущалась темнота, ложась на широкую улицу, редкие деревья и на квартал типовых жилых домов, столь однообразных, что невольно на ум приходила мысль: только человек, напрочь лишенный воображения, мог построить такие безобразные здания для проживания своих же собратьев.

Сразу же за станцией метро висел огромный транспарант метров ста длиной, на нем красными буквами провозглашалась «Слава КПСС». Народ мог выбирать своих депутатов на съезд из числа беспартийных, но партия или, вернее, ее пропагандистский аппарат, включили «автопилот», и тот прокладывал запрограммированный курс, несмотря ни на что.

– Вы живете где-то поблизости? – спросил Мартин.

– Не очень-то близко. Пройдемся к реке. Вечер восхитительный, а до реки отсюда всего полчаса ходьбы.

Они пошли по Пролетарскому проспекту и свернули за транспарантом на Нагатинскую улицу, которая оказалась еще более «пролетарской», нежели сам проспект. Тротуары кончились. На грязных пешеходных дорожках на обочине главной дороги стояли в ожидании трамвая мужчины в запачканных куртках и матерчатых шапочках, да еще припарковались несколько такси, напрасно ожидавшие пассажиров. Женщины на натруженных чугунных ногах несли домой покупки, рука об руку шагали влюбленные.

Вдоль дороги стояли деревья. Раньше вся эта местность не входила в черту Москвы. Здесь рос лес, а когда началось массовое жилищное строительство, деревья между домами не вырубали. Теперь же из остатков леса получились не парки и скверы, а просто пустыри, запущенные и неухоженные, на них уже рос как попало подлесок Жилые дома в этом районе имели улучшенную планировку, квартиры в них были более просторными, чем в «хрущобах» начала 60-х – четырех– и пятиэтажных блочных зданиях, облицованных серой шершавой плиткой. Мартин вдосталь насмотрелся этих «хрущоб», гуляя по Москве, когда еще был студентом, еще при Хрущеве. Тогда дома лепились из блоков самых разных размеров, попадавшихся под руку, и скреплялись строительным раствором. Сквозь незаделанные щели можно было увидеть улицу. Потом стены облицовывали плиткой, и они приобретали более приличный вид, но только до поры до времени. Все знали, какие недоделки скрыты под плиткой. Наружные стены имели вполне сносный вид, хотя и казались немного грубоватыми и плохо отделанными. Многие, в частности иностранцы, находили в этих домах даже какую-то особую привлекательность. Были и такие, кто и впрямь считал подобные районы массовой застройки белыми городами своей мечты.

В наступавшей темноте можно было разглядеть фигуры четверых молодых людей, устроившихся у входа в магазин. По кругу у них ходила бутылка бормотухи – самого дешевого в стране пойла, изготовляемого для советских граждан путем перегонки из гнилых фруктов и сахара.

Алина на всякий случай взяла Мартина под руку.

Когда они подошли поближе к этой компании, один из них передал бутылку приятелям и шагнул им навстречу.

«Вот это влип», – подумал Мартин. Положение казалось безнадежным. Парень выглядел крутым, настоящий «пердак», как называли диссиденты мордоворотов из КГБ.

– Вы же наверняка знаете, как всыпать парню по первое число, – сказал он Алине.

– Молчите, – выдавила она сквозь зубы, не раскрывая рта. – По вашей речи сразу поймешь, что вы нерусский.

Парень был одет в голубую замасленную спецовку и голубую же засаленную шапочку.

– Дай прикурить, а? – попросил он Мартина. Сигареты в руке у него не было.

– Извините. Я не курю.

– А, так ты иностранец? А «Мальборо» у тебя есть?

– Я не курю, – повторил Мартин, не останавливаясь, так как Алина тащила его за собой. Парень не отставал.

– Эй, ты что, нерусский? А что ты высматриваешь здесь? Милиция не любит, когда здесь шляются иностранцы.