Московские загадки

«Когда в антракте Грибоедов и Алябьев вышли в коридор, к ним подошел полицмейстер Ровинский в сопровождении квартального. Последовало объяснение. Полицмейстер обратился к Грибоедову:

– Как ваша фамилия?

– А вам на что?

– Мне нужно это знать.

– Я Грибоедов.

– Кузьмин, запиши, – сказал полицмейстер квартальному. Тогда Грибоедов обратился к полицмейстеру:

– Ну, а ваша как фамилия?

– Это что за вопрос?

– Я хочу знать, кто вы такой.

– Я полицмейстер Ровинский.

– Алябьев, запиши, – сказал Грибоедов своему приятелю». Дело было в том, что Грибоедов и Алябьев, как всегда, шумно вели себя в зрительном зале, освистывая одних исполнителей и нарочито громко аплодируя другим.

Но жизнь у Бегичевых была прежде всего работой над «Горем от ума». С Кавказа Грибоедов привез два первых полностью законченных действия. Представившийся отпуск – это возможность обновить московские впечатления, по-новому взглянуть на московскую жизнь. Степан Бегичев первый, кому Грибоедов прочтет написанные акты, и – дальше начинается непонятное. Бегичев, восторженно влюбленный в Грибоедова, безоговорочно принимавший каждое его произведение или суждение, на этот раз делает какие-то замечания, из-за которых писатель заново пишет первый акт. Впрочем, не совсем так. Тщательный анализ оставшегося черновика рукописи позволяет установить, судя по вклеенным новым листам, что переделке подверглись 2, 3 и отчасти 4 явления, а главное – диалог Софьи и Чацкого. И самое удивительное – Грибоедов полностью переделывает характер Софьи. Исчезает независимая, своенравная, достойная собеседница и противница Чацкого, появляется просто московская барышня, мелочная, капризная, почти злобная. Исчезает привычный для обоих легкий остроумный разговор.

Софья

: Вот вас бы с тетушкою свесть,Чтоб всех знакомых перечесть.

Чацкий

: А тетушка? Все девушкой, Минервой?Все фрейлиной Екатерины Первой?
Воспитанниц и мосек полон дом?
С ней доктор Фациус? Он вам не рассказал?
Его прилипчивой болезнью я пугал,
Что будто бы Смоленск опустошает,
Мы в Вязьме съехались, вот он и рассуждает,
Хотелось бы в Бреслау, да вряд ли попадет,
Когда на полпути умрет,
Сюда назад давай бог ноги.

Софья

: Смеялись мы, хоть мнимую чумуДругой дорогою объехать бы ему.

Чацкий

: Как будто есть у немца две дороги!

Каждое литературное произведение имеет, как правило, несколько вариантов. У «Идиота» Достоевского их девять, у «Ревизора» – пять, у «Войны и мира» – четыре, у «Горя от ума» – формально три, и раз за разом в них меняется, точнее – теряет портретные черты, образ Софьи. Так, в первом из них Лиза обращается с вопросом к Софье:

Теперь другой вам больше мил,
А помнится, он непротивен был.

Речь идет о Чацком, и Софья отвечает стремительно, не задумываясь, как о чем-то давно внутренне передуманном и решенном:

Не потому ли, что так славно
Зло говорить умеет обо всех?
А мне забавно?
Делить со всяким можно смех.
Спроси его, привязан он к чему,
Окроме шутки, вздора?
Всех в прихоть жертвует уму,
Что встреча с ним у нас, то ссора.

Споры с княжной Натальей памятны многим современникам. Она не исповедовала чужих мнений, на все имела свое суждение. Из текста исчезает ее рассказ о любви к верховой езде, ее слова, что выбору отца она предпочтет монастырь. Но главное – Грибоедов отказывается от первоначального варианта последнего действия: разоблачение Молчалина, неожиданное появление Чацкого и —

Софья

: Какая низость! Подстеречь!Подкрасться и потом, конечно, обесславить.
Что? Этим думали меня к себе привлечь?
И страхом, ужасом вас полюбить заставить?
Отчетом я себе обязана самой.
Однако вам поступок мой
Чем кажется так зол и так коварен?
Не лицемерила и права я кругом!

Не Чацкий разоблачает интрижку бог весть в кого влюбившейся московской барышни, но Софья отвергает его, открыто утверждая свое право на свободный выбор сердца, на чувство собственного достоинства, на гордость. С ней можно спорить, ее нельзя не уважать. И вот этот-то необычный характер хочет скрыть и переделать Грибоедов.