Московский бридж. Начало

В другой раздаче Марик вынул из планшета только двенадцать карт. Застрявшая в планшете карта была тузом пик. Мы назначили малый шлем в пиках в этой раздаче (хотя должны были бы назначить большой). По какой-то причине Марик некоторое время не понимал, что одна из его карт отсутствует. Наконец он это заметил. Стал искать пропавшую карту. Обнаружил ее в планшете. Вынул. Это был козырной туз. Он им тут же откозырял, даже не присовокупив к остальным своим картам. После этого контракт был выигран с лишней. К счастью, противники тоже играли только 6 пик.

Нервное напряжение на протяжении всего турнира было очень высоким. Я отчетливо помню, как сильно уставал к концу игрового дня. Я допускал, что смогу выдержать такое напряжение в течение трех дней, но не мог себе даже представить, как это люди могут сражаться, скажем, неделю. Сейчас я объясняю такое напряженное состояние вот чем. Прежде всего, мы были плохо тренированы в игре на турнирах, где ежедневно были заняты в течение всего игрового дня. Но гораздо существеннее было следующее обстоятельство. У нас было мало отработанных элементов игры, на которых мы могли бы хоть в какой-то мере расслабиться. Таким образом, приходилось напряженно думать все игровое время. Я, например, не мог расслабиться даже тогда, когда был болваном (dummy).

К счастью, я был в компании людей, которые умели находить лекарство от перенапряжения. Оно оказалось точно таким же, как противоядие от укусов пчел.

Здесь я хочу попросить прощения у моих друзей по пчеловодному братству за замену слова «ужалений» словом «укусов». Конечно, пчела не кусает, а жалит. Но мне не хотелось бы, чтобы остальной народ ёжился от непривычного слова. Я имею в виду тех, кто считает, что пасека – это место для отдыха и расслабления, а вылет молодого пчелиного роя – это нечто вроде праздника; кто не знает, какое отношение к пчеловодству имеют такелажный крюк и паяльная лампа; не видит никакого диссонанса в словосочетании «жидкий мед» и кричит «пчела! пчела!» всякий раз, когда увидит осу или шмеля.

Так вот: описание противоядия от укусов пчел я нашел (немногим больше чем через десять лет) в одном учебнике по пчеловодству. Там было написано, что таким противоядием является «прием внутрь 40-процентного раствора спирта в воде». И тогда, через десять лет, я принимал это лекарство, когда получал пару сотен укусов пчел во время пасечного переезда. Я принимал около трети стакана 40-процентного раствора спирта в воде и чувствовал, как лекарство нейтрализует яд и спасает меня от излишнего напряжения. И – никаких кошмаров во время сна!

Примерно то же самое было и на Таллинском турнире. В первый же вечер мне налили около трети стакана 40‑процентного раствора спирта в воде, который произвел на меня просто удивительное воздействие. Напряжение снялось полностью и без какого-то, даже малейшего, признака опьянения.

Несмотря на усталость, которую мы ощущали каждый день, настроение было все время приподнятое. И не только потому, что почти весь турнир мы шли на первом месте. Общая атмосфера располагала к этому. Мы играли в бридж в Таллинском Доме игр. Продавались входные билеты по 50 копеек. В перерывах можно было зайти в буфет и взять что-то поесть. А можно было попросить приготовить коктейль по любому твоему рецепту. Две части тоника и одна часть джина – так заказывал я. Одна часть тоника, две части джина – так заказывал себе Вилен. И это все было очень необычно и радостно.

*        *        *

В какой-то из дней мы возвратились вечером в гостиницу. И там оказался один из хозяев турнира, которого все звали Тобиас. Он стал нам всем рассказывать о бриджевом цирке Омара Шарифа. Ему удалось где-то посмотреть по телевизору одно из выступлений Омара Шарифа 1968 года. И Тобиас рассказывал нам об этом и, в частности, о том, сколько фунтов стерлингов составляла там ставка.

Присутствующий при этом разговоре Сережа Русецкий заметил, что на днях он играл в одной компании в штосс – игру, в которую играл Германн в «Пиковой даме». И в этой компании, где играл Русецкий, среди прочих играли директор ГУМ'а и директор каких-то золотых приисков. Игра эта – абсолютно азартная, от умения игроков совершенно не зависит. «Так вот, – сказал Русецкий, – там ставка за игру, которая продолжается всего-то пару минут, была шестнадцать тысяч. Правда, не фунтов стерлингов, а рублей. Но все-таки шестнадцать тысяч». Русецкий держал в руке какие-то карты. И когда он говорил о шестнадцати тысячах, весьма назидательно помахивал этими картами прямо перед лицом Тобиаса.

После этого уже весь вечер именно Русецкий владел всеобщим вниманием. Он рассказывал всякие карточные истории, которых у него было неограниченное количество.