Московский бродвей

Меркулов ладонью зажал рот и испуганно посмотрел на меня. Я чуть не расхохотался. Я знал, кому звонит Меркулов. Александру Борисовичу Турецкому, следователю по особо важным делам Генпрокуратуры, моему учителю и другу. Ирина – его жена. Александр Борисович, очевидно, опять не ночевал дома, сказав, что находится на работе. Константин Дмитриевич Меркулов снова, наверное в сотый раз, чуть не подставил своего близкого друга…

– Да нет, Ира, ты не думай, – растерянно говорил Меркулов, – он действительно на задании… Сотовый? Не знаю, может, в кабинете оставил. Не волнуйся, найду я твоего благоверного.

Он отнял трубку от уха и утер пот со лба:

– Ну вот, снова загулял. И когда только этот бес в ребро остановится? А, Юра, когда твой сэнсэй перестанет по бабам шляться, остановится, остепенится, займется, наконец, семьей? А? Или так и будет, пока… пока…

Меркулов задумался, подыскивая причину, по которой Турецкий должен был перестать ходить по бабам. Таковая не находилась…

– Не знаю, Константин Дмитриевич, возможно, никогда. Но время. Время, – взмолился я. – Мы можем потерять киллера. Если его уже не нашли.

– Да, – нахмурился Меркулов, – сейчас только Турецкого разыщу.

Он набрал еще один номер, чуть подождал, дал отбой, потом набрал еще раз. И еще. Видно, у них существовал такой условный сигнал.

– Саня? – наконец сказал Меркулов в трубку. – Ты опять ночуешь хрен знает где?.. Конечно, домой звонил… Ирина сердится… Кричит… Ну вот что, давай ноги в руки – и в прокуратуру. Ты где хоть территориально?.. Ого! – присвистнул он. – Тебе что, удалось снять депутатшу?.. Ладно, ждем. С кем? С Юрой Гордеевым. Срочное дело.

Он положил трубку.

– Приедет через пятнадцать минут. Он в гостинице «Москва». А жене сказал – следственный эксперимент за городом проводить будет. Экспериментатор, блин…

Я знал, что неспокойный характер и постоянная тяга Турецкого к слабому полу были вечной головной болью в отношениях его с солидным человеком, примерным семьянином и однолюбом Константином Дмитриевичем. Но, несмотря на это, Меркулов всегда пытался вытащить друга из щекотливых ситуаций, в которые тот постоянно попадал, и, как ни странно, жена Турецкого, бывало, и верила заместителю генерального прокурора…

– Ладно, Юра, пока ждем, давай-ка расскажи мне подробно, что с тобой было этой ночью.

Кажется, вот пережил такое приключение. Рассказывать бы да рассказывать. Часами просто. Но на самом деле рассказ мой уместился всего минут в семь – по часам, которые стояли на письменном столе.

– Ага… – произнес Меркулов крепко сжимая губы, – значит, Станислав Романович, говоришь? Очень интересно.

– А вы можете предположить, кто это такой? – поинтересовался я.

– Хе, – усмехнулся Меркулов, – могу. И даже очень могу. Это, Юра, начальник московского ГУВД Станислав Романович Дейнекин.

Я так и сел. Вот те раз! А между тем, судя по тому, что бандиты, которые меня преследовали, оказались, скорее всего, переодетыми ментами, так и получалось. Действительно, кого мог послать начальник столичного ГУВД на подмогу, как не своих подручных!

Дверь кабинета распахнулась, и вошел Александр Турецкий собственной персоной. Выглядел он отменно. Черный смокинг с шелковыми лацканами, идеально отутюженные брюки с шелковыми же лампасами, белая рубашка, какая-то затейливая бабочка. Лаковые туфли поскрипывали при каждом шаге.

– Ну что, как следственный эксперимент? – спросил Меркулов.

– Какой эксперимент? – сразу посерьезнев, поинтересовался Турецкий, пожимая мне руку.

– Тот, о котором ты жене наврал, паразит.

– А-а, – причмокнул языком Турецкий, – ну Костя, ты же понимаешь…

– Не понимаю, – легонько стукнул по столу ладонью Меркулов, – не понимаю, до каких пор я буду покрывать твои похождения.

– Ой, ты только не пугай, – подмигнул другу Турецкий. – Вот уволюсь из прокуратуры, пойду на вольные хлеба. Да вот хотя бы к Юре. Гордеев, как по-твоему, меня в Московскую коллегию адвокатов примут?

– Думаю, с руками оторвут, Александр Борисович.

– Вот, – поднял длинный указательный палец Турецкий, – видишь, как меня ценят. Так что эти маленькие слабости – простительная жертва за ту неоценимую пользу, которую я приношу обществу.

– Ладно, ладно, – посерьезнел Меркулов, – ты чего это в смокинге?

– На концерте был. Симфонической музыки.

– Хорошо, Саня, садись. У нас к тебе дело есть.

Александр Борисович тут же как-то внутренне подобрался, посерьезнел и приготовился слушать.

– Ты о нападениях на эстрадных звезд слыхал?

– Конечно.

– А то, что сегодня ночью было еще одно, на главную подозреваемую, Анжелику Раззаеву, слышал?

Турецкий покачал головой:

– Нет.

– А, ну да, ты же на «следственном эксперименте» был. Так вот, сегодня ночью, вернее, вчера поздно вечером стреляли в Анжелику. Юра преследовал киллера и таки задержал его. Но оставил в сарае вместе со своей машиной.

– Почему? – спросил Турецкий.

– Другого выхода не было. Машина сломалась. Так вот, я собираюсь передать объединенное дело о покушениях на звезд и на Анжелику тебе?

– Ну Костя, – развел руками Турецкий, – у меня же это…

– Дело по ставропольскому маньяку? – подсказал Меркулов.