Московский бунт

«Слава предкам, слава роду, слава русскому народу!» – скандирует колонна под имперскими флагами. В первом ряду идет трогательная сухощавая старушка – ее голова едва возвышается над растяжкой-транспарантом, а за спиной у нее – плотные парни: некоторые в медицинских масках, пара – в черных шлемах с прорезями для глаз, полностью закрывающих лицо.

Стоит цепь солдат в полевой форме в стиле «НАТО» – парни с армейскими рациями за спиной, огромные ящики с антенной метра два. Через каждые двадцать человек. В кевларовых касках и бронежилетах.

Люди идут с транспарантами, некоторые держат в руках белые цветы. Они идут, взявшись за руки. Внезапно возникает драка, мужчина пытается сорвать транспарант. Его быстро схватывают. И почему-то толпа начинает плавное движение вправо.

Я вижу, как пара военных вертолетов очень низко, плавно, медленно и бесшумно перемещается наискосок в сторону центра города. Мне кажется, что эти подробности очень важны.

–Молодой человек, вы у здания Следственного Комитета не были? – внезапно, за рукав меня ловит женщина в сером платье. – Там, говорят, бомба взорвалась.

Я инстинктивно вырываю руку, недоуменно смотря на женщину. Та отшатнулась, затравлено оглядывается, и начинает пробираться в обратном направлении, против «течения» толпы. Большинство молодежи, среди них попадались взрослые, целенаправленно выходят на проезжую часть. Автомобилисты, запертые в своих машинах, истерично сигналят. Толпа на дороге воспринимает сигналы, как команду к действию.

–Москва для москвичей! – кричит кто-то, и слова эти, едва различимые, теряются в уличном шуме. Уже через секунду их подхватили сотки глоток. – Москва для москвичей!

Я смотрю и ничего не понимаю.

Меня толкают. Я краем глаза замечаю, как движутся по улице люди в серой форме. Полицейских в какой-то момент вокруг их становится раза в три больше.

Колонна анархистов с трех сторон увешана баннерами с изображениями Нестора Махно и сидящих в тюрьме активистов движения. Несколько участников шествия закрывают лица платками.

– Алексей, давай заряжай уже! – кричит кто-то человеку в шортах и с мегафоном.

– Absolution! – кричит он, и колонна подхватывает: "Revolution!".

Вместе с лозунгами "Капитализм – дерьмо!" и "Революция!" в тройке самых популярных призыв освободить политзаключенных.

Большая часть маршрута шествия оцеплена полицией и огорожена металлическим забором. Полицейские безучастно смотрят на демонстрантов. Многие поворачиваются к акции спиной.

– Друг, есть сигарета?" – спрашивает рядовой из оцепления одного из демонстрантов. Тот достает сигарету и пытается отдать ее полицейскому.

– А можешь две? Только осторожно, чтобы никто не видел.

Пока участник шествия соображает, что ему нужно делать, рядовой замечает начальника.

– Стой, взводный идет. Ладно, друг, не надо, давай потом.

– Как в тюрьме прямо, – восхищается его сосед-полицейский.

Весь проспект забит людьми, держащими транспаранты и плакаты: «Мы против коррупции», «Будущее за молодыми», «Честная молодежь взяток не дает».

– Скажем дружно, всей страной – иммигрант, пора домой! – выходя на площадь, националисты подхватывают новую кричалку.

«Родись на Руси, живи на Руси, умри за Русь» – так написано на бело-черно-желтом флаге, который держит брюнетка с длинными распущенными волосами в джинсах и серой ветровке.

Чем ближе к месту митинга, тем мощнее полицейские.

Замечаю один водомет. Из "Макдоналдса" выходят многочисленные полицейские с пакетами еды.

На площади Революции раздают белые ленточки, все кто без, говорят организаторы, провокатор и враг. В небе очень низко летает вертолет, легко можно рассмотреть надпись: «Полиция».

Я не могу дозвониться до Ани. Очень плохая связь.

Полиция доброжелательна. Окна автозаков завешены и закрашены, но ощущение, что количество задержанных минимально, поскольку все сиденья, которые я вижу за занавесками, пусты.

Меня с потоком людей снесло на площадь Революции к памятнику Карлу Марксу, оцепление полиции замкнулось практически за спиной. Тех, кто напирал сзади, резко отсекли от основной толпы, направив ее в сторону метро. Некоторые из опоздавших людей сразу разворачивались и уходили, повинуясь приказу, однако большинство осталось на месте, пытаясь пробраться за ограждения.

Вроде и не всех пропускают на площадь, но народ просачивается вдоль стены жилого дома. Оказывается все просто. Майор в полицейской форме ходит вдоль барьеров и громко объявляет, что проход закрыт, а подчиненный ему сержант пропускает практически всех, кто подходит к углу около дома и при этом заговорщически предупреждает:

– Не все сразу. Проходит один человек с интервалом в одну минуту.

Но интервал этот, естественно, не соблюдается – проходят чаще. Майор же и другие полицейские, стоящие у барьеров, делают вид, что не видят всего происходящего.

2

Люди за ограждением могут участвовать в митинге: кричать им никто не запрещает. А кричит толпа неслаженно. Я не понимаю, кто начинает скандировать тот или иной лозунг, есть ли на митинге заводилы.