Московский дивертисмент [журнальный вариант]

Все может быть, пожал плечами Патрокл. Впрочем, добавил он, тебе не кажется, что все те предлоги, которые мы с тобой придумываем, весьма неубедительны? Особенно с точки зрения профессора, доктора медицинских наук, а к тому же еще и Щелкунчика? Я не думаю, что он настолько доверчив, чтобы серьезно выслушивать всю эту ерунду об апокрифах, дипломных работах и прочем. Но он же выслушивал все это целых два месяца? А тебе не приходило в голову, что он просто не слушал, что ты говорила ему?

Не слушал? Джанет вдруг поняла, что Щелкунчик действительно просто ее не слушал! Он никогда ее не слушал! Да они же разговаривали друг с другом в последний раз лет пять, а то и семь назад! Тогда она еще была ему интересна и нужна. Но с тех пор все изменилось. Он не нуждался в ней больше. Во всяком случае, как в женщине. Она была ему необходима как подтверждение его социального статуса, его добропорядочности и “нормальности”. Да, подумала она, а ведь моему мужу всегда не хватало той самой нормальности, которая так ценится в известных кругах общества! Он всегда был немного не в себе. Странно, она как будто и без того это знала, но вот только сейчас подумала об этом как о само собой разумеющемся факте!

Так, может, все-таки поедем ко мне? Патроклу явно надоело стоять у самого дома под ветром, в красно-багровом октябре, поправляя продуваемую насквозь вязаную шапочку, осторожно дыша на свои длинные и давно замерзшие пальцы.

Нет, внезапно заупрямившись, сказала Джанет, никуда мы не поедем! Я тебе больше скажу! У нас в баре есть отличное французское шампанское, и мы сейчас с тобой будем его пить! А может, не стоит? Нет, стоит! Стоит! Стоит! Джанет схватила Патрокла за руки и стала прыгать вокруг него, как маленькая расшалившаяся девочка. Мы с тобой напьемся, как две березы, и, когда приедет из клиники мой муж, нам с тобой будет уже совершенно все равно, верит он нам или нет!

Парис и реинкарнация

Парис довольно быстро вырос в высокого статного парня. Лизавета в нем души не чаяла. Юноша был вдумчив и умен, он много ел и много читал. Ведь в медвежьей избушке оказались превосходные книги! Ну, оно и понятно. Лизавета и Потап Абрамович были не простые медведи, но русские интеллигенты, хозяева леса в третьем поколении. У них в избушке было много книг, особенно русской классики. Но больше всего Парису нравился, естественно, Пушкин.

Мама, говорил он вечерами Лизавете, вот ты как считаешь, стоит нам заменить барщину оброком или не стоит? Вот Онегин, тот заменял. А мы что, хуже? Не знаю, сынок, говорила Лизавета, насчет хозяйства — это к папеньке.

Нет, конечно, Парис понимал, что у них на полях работают не крестьяне, а обычные животные, которые повсеместно в лесах водятся, уже не говоря о современных ему русских городах, но ему была охота и пофантазировать немного. А вот что бы, например, было, если бы у них были настоящие крепостные, то есть русские люди, православный народ, богоносец и кормитель!

Скучно тебе просто, сказал как-то Потап Абрамович, по своему обыкновению просматривая в Интернете новостную ленту телевизионного канала “Евроньюс”. Я понимаю. У нас тут лес глухой. До Мытищ на попутке минут сорок трястись. И в друзьях у тебя волки и лисицы. Да ты и с ними, гляжу я, не общаешься. И, кстати, зря, сударь мой. Интересный народ у нас в лесу собрался, презанимательный! Они тут не просто небо коптят, с ними завсегда есть о чем поговорить!

Расскажете такое, папенька! Парис недоверчиво сложил губы. Сами-то вы с ними, поди, не говорите! Все рычите больше и периодически съедаете то одно животное, то другое. Как будто у вас в супермаркет некого послать! Как будто у нас на дворе стоит не двадцать первый век! Как будто не вы мне с детства внушали передовые идеи и направления! Каждый день преподаватели из МГУ к нам в избу ездят, о науках и искусствах, о гуманизме европейской культуры рассказывают! А кто, позвольте мне вас спросить, давеча целую лекцию прочел по буддизму, когда я всего лишь бабочку придавил на клумбе, которая туда-сюда мотылялась как бешеная и нервы мне все измотала?! И после этого вы идете в лес и съедаете дикое и ни в чем не повинное животное, куда это годится?