Московский дневник

17 января.

Самым важным в моем вчерашнем визите к Бассехесу было то, что мне удалось уговорить его помочь мне с улаживанием формальностей при отъезде. Он попросил меня зайти за ним в понедельник пораньше. Я пришел, а он был еще в постели. Было нелегко его поднять. Когда мы оказались, наконец, на Триумфальной площади, была уже четверть первого; а я пришел к нему в одиннадцать. До того я выпил в привычной маленькой кондитерской кофе и съел пирожное. Это было хорошо, потому что из-за массы дел я остался в этот день без обеда. Сначала мы пошли в банк на Петровке, потому что Бассехес хотел снять со счета деньги. Сам я поменял деньги и оставил лишь 50 марок. После этого Бассехес потащил меня с собой в какой-то маленький кабинет, чтобы представить меня банковскому начальнику, с которым он был знаком. Это был д-р Шик, заведующий зарубежным отделом115. Этот человек очень долго жил в Германии, учился там, без сомнения происходит из очень богатой семьи и наряду с профессиональной деятельностью всегда интересовался искусством. Он читал мое интервью в «Вечерней Москве». Оказалось, что в свои студенческие годы в Германии он был лично знаком с Шеербартом. Так что контакт установился тут же, и короткий разговор закончился приглашением на обед на 20-е. Потом на Петровку, где я получил свой паспорт. После этого на санях к Наркомпросу, чтобы проштамповать мои документы для пересечения границы. Наконец, в этот день удалось важное для меня дело: я еще раз уговорил Бассехеса сесть в сани и поехать со мной в государственный универмаг ГУМ в Верхних торговых рядах, где продавали кукол и всадников, о которых я мечтал. Мы скупили все, что еще оставалось, и десять лучших я отобрал себе. Штука стоила всего 10 копеек. Моя наблюдательность меня не обманула: в лавке нам сказали, что эти игрушки, которые делают в Вятке, в Москву больше не поставляют: на них нет спроса. То есть то, что мы купили, было последним. Бассехес купил еще домотканого полотна. Он отправился со своими пакетами обедать в «Савой», в то время как у меня время было только для того, чтобы оставить все покупки дома. Было уже четыре часа, и мне пора было к Асе. Мы недолго оставались у нее в комнате, а потом пошли к Райху. Маня была уже там. Но таким образом у нас опять было несколько минут, чтобы побыть одним. Я попросил Асю прийти вечером ко мне – до половины одиннадцатого я свободен – и она обещала прийти, если получится. Райху было намного лучше. О чем мы говорили у него, не помню. Около семи мы ушли. После ужина я напрасно ждал Асю и в четверть одиннадцатого поехал к Бассехесу. Но и там никого не было. Мне сказали, что он весь день не появлялся. Журналы, которые там лежали, были мне либо уже известны, либо противны.

Неизвестный фотограф. Без названия (Дирижабль над Красной площадью). До 1935 г.