Московский инквизитор (сборник)

— Родня я им дальняя, давно друг друга из виду потеряли, а теперь вот приехал, чтобы узнать, как тут у вас в Саратове. Климат у нас уж больно неласковый, решили перебираться куда потеплее.

— Откуда же ты будешь? — поинтересовалась женщина.

— С Северного Урала, — ответил Гуров, потому что бывать ему там действительно приходилось, и он мог бы спокойно ответить на все вопросы, если бы они возникли.

— Эк вас судьба забросила! — покачала головой старушка. — Это по кому ж ты им родня? — насторожилась она. — Я их всех знаю. Ты с Вовкиной стороны или с Тамаркиной?

— С Тамаркиной. У ее матери была сестра, — начал импровизировать Лев.

Он решил, что в семьях, живущих в таких домах еще по-старому, с дедовских времен укладу, по одному ребенку вряд ли бывает, а если выяснится, что у Тамары был как раз брат, то сестра ведь может оказаться и двоюродной. Но старушка не дала ему закончить, а, всплеснув руками, воскликнула:

— Батюшки-светы! Нюрка беспутная нашлась! Ведь как, паршивка, из дома тогда сбежала, так больше и глаз не казала! Погоди, я сейчас выйду!

Через некоторое время калитка открылась, и одетая в ватник поверх халата и боты женщина поманила его рукой во двор, где он был тут же беспощадно облаян сидевшей на цепи крупной дворнягой. Правда, увидев, что угрозы гость никакой не представляет, она тут же вернулась в конуру — ветер возле реки был еще сильнее.

— Не обессудь, а в дом не пущу! — твердо заявила старушка. — Судя по виду, ты от Вовки недалеко ушел!

— Да мне-то ничего, вам бы не замерзнуть, — спокойно отреагировал на это Лев.

— Ты обо мне не беспокойся! — отмахнулась старушка. — Ты кем же Нюрке-то приходишься? Судя по возрасту, так и внуком можешь быть.

— Да вы знаете, я ей родня по мужу ее. Ее золовки сын, — ответил Лев, пускаясь в такие дебри, в которых ничего не понимал, и страшно боясь запутаться.

— Значит, поженились они таки с Федькой?

— Каким Федькой? — опять начал импровизировать Гуров. — Ее мужа Павлом звали.

— Вот ить неугомонная! — всплеснула руками старушка. — Бросила, значит, Федьку! А уж какая любовь у них была! Через него и из дома убежала. Давно померла-то?

— Да уж лет двадцать как, — наугад ответил Лев.

— Хорошо пожила, — одобрительно сказала женщина.

— Вы мне лучше расскажите, как здесь Егоровы жили и где мне теперь Николая искать, если он последним остался, — попросил Гуров.

— Да зачем тебе такая родня сдалась? — вздохнула старушка. — Ты, по всему видать, из простых, да еще и сидел, похоже, не в обиду тебе будет сказано, а он так высоко взлетел, что и не достать. Лучше и не суйся!

— Так хоть повидаться бы, — просительно сказал Лев.

— В Москве он, а где именно, черт его знает, — пожала плечами старушка. — А Егоровых там небось пруд пруди! В последний раз я его видела, когда он сына Вовку приезжал хоронить.

— Ой, какое несчастье! — покачал головой Гуров.

— Так он же их с Веркой бросил, перед тем как в Москву ехать. Парень наркоманом стал, и какой другой конец у него мог быть?

— Так, может, Вера с Николаем отношения поддерживает и знает, как его найти?

— Ну, алименты-то она с него получала, потому и знала, куда сообщить о смерти сына, да вот только на похоронах она ему чуть глаза не выцарапала, орала, что это он в смерти сына виноват, что расти тот с отцом, ничего не случилось бы. Вряд ли после такого они знаются. Да и съехала она куда-то — чего ей здесь душу себе травить, если никого не осталось? А на новом месте, глядишь, и жизнь себе устроит. А уж куда она делась, я не знаю.

Лев опять горестно покачал головой и снова попросил, чтобы она рассказала ему о Егоровых. Видно, старушке и поговорить хотелось со свежим человеком, и подмерзать начала, но и боязно было незнакомца в дом пустить. Наконец она решилась:

— Ладно! Пошли, поговорим. — И представилась: — Меня Пелагея зовут.

— Да вы не бойтесь! Хотите, я вам паспорт покажу, — предложил он.

Достав документ, он открыл его на первой странице, надеясь на то, что место регистрации Пелагея смотреть не будет. Так и получилось. Внимательно посмотрев то, что было написано, она сказала:

— Ну, пошли, Илюша, — на зрение она явно не жаловалась.

Поставив на стол чай с сушками, она принялась повествовать, но давнее прошлое Гурова не интересовало, и он ждал, когда она перейдет к временам не столь отдаленным.

— Ну, значит, поженились Тамарка с Вовкой, и он ее сюда привел! Чего уж она в нем нашла, не знаю, потому что с малолетства с тюрем не вылезал! Катька у них в 1964-м народилась, а Колька — в 1968-м. И ведь опять Вовка сел! Потому как бандит — он и есть бандит, ему за хулиганство два года дали, потому что уже судимый был. Вышел в 1970-м, а в 1973-м его снова забрали. Тут уж он семь лет получил. Осталась Тамарка одна с двумя детьми на руках. Горбатилась на двух работах! Вот Катька шалавой и выросла — еще девчонкой с парнями по сараям отиралась.

— А от чего она умерла? — поинтересовался Лев. — Раз вы сказали, что Николай один остался, то…

— Так от водки паленой в 1986-м! Счастье великое, что Тамарка еще в 1985-м от рака сгорела, не пришлось ей дочку хоронить, — Пелагея перекрестилась.