Московский клуб

— Тэд, а ты забыл, сколько времени нас водил за нос Эдвин Уилсон? — заметил Сэндерс. Дело Эдвина П. Уилсона считалось в анналах ЦРУ легендарным. Уилсон был агентом ЦРУ, продавшимся иностранным разведкам и замешанным в тайной торговле оружием для Каддафи. Ему удавалось скрываться от людей ЦРУ в течение четырех лет.

— Да, но ведь этот Стоун просто паршивый дилетант! — возразил директор. — И то, что он лучший аналитик управления, ровным счетом ни о чем не говорит! Он не проходил никакой подготовки как оперативник!

— Да, он дилетант, — согласился Сэндерс. — И он один, и силы явно неравные. Но он невероятно находчив и силен, как бык. Кроме того, он в отчаянии.

В отличие от Темплтона и Сэндерса психолог управления не был посвящен в попытку Бейлиса заманить Стоуна в ловушку. Но он был достаточно благоразумным человеком для того, чтобы не влезать в чужие дела и разговоры. Поэтому он только вежливо улыбнулся.

— Наши люди заложили данные о Стоуне во все компьютеры в аэропортах, включая международные линии, — мрачно произнес директор. — Если он попытается сесть на самолет США в любом городе на Западе, мы его прижмем. И, кроме того, его имя внесено в банк данных системы коммуникаций.

Система коммуникаций — это компьютеризированная система, применяемая для контроля всех пассажиров, въезжающих и выезжающих из страны.

Темплтон повернулся к Киттлсону.

— Нам бы хотелось услышать ваше мнение, Марвин. Дело в том, что человеку, о котором мы говорим, удалось скрыться не только от наших оперативников, но и от русских. Это совершенно не укладывается в голове.

— Это прекрасно укладывается в голове, господин директор, — ответил Киттлсон, вытаскивая из плотной папки несколько исписанных листков бумаги. — Если позволите, то я скажу вам, уважаемые, такую вещь: за всеми вашими компьютерами, за всеми вашими приборами для слежки, господа, вы забыли об одном очень важном моменте.

— О чем же? — прорычал Темплтон.

— Вы забыли о человеческом факторе. Я просмотрел все, написанное Стоуном, все аналитические выкладки по проблемам советской политики, сделанные им за время работы в «Парнасе» и до того. И я понял, что у него ум шахматиста. Он очень умен. И невероятно проницателен.

— Это нам отлично известно, — перебил его Сэндерс. — Но вряд ли это объясняет…

— Вы привлекли к его преследованию профессионалов, — пожав плечами, продолжал Киттлсон. — Но именно потому, что он не профи, Стоун действовал не по профессиональным законам, а по своему усмотрению. Поэтому-то он до сих пор ставит оперативников в тупик. Но, в отличие от других непрофессионалов, он, как вы все говорите, продолжает свое дело с удивительным упорством. Можно было бы сказать, что его действия просто безжалостны.

Бейлис кивнул.

Киттлсон продолжил:

— Я проанализировал все материалы на этого человека. И все, что я узнал о нем, об его личной жизни и истории его семьи, говорит о том, что этот парень становится чрезвычайно опасен.

Бывший четвертьзащитник «Нотр-Дам» шумно вздохнул, выражая свое презрение ко всей этой болтовне.

— Марвин… — начал было Темплтон, но Киттлсон продолжил свою речь:

— Я предлагаю следующее. Он — одиночка с сильной тягой к совершенству и полным неприятием жалости к самому себе. Из этого следует вывод, что механизм его действий основан на стремлении оправдать полученные недавно моральные и физические травмы, компенсировать их.

— Объяснитесь поподробнее, пожалуйста, — попросил Темплтон.

— Я полагаю, что действия Стоуна могут быть диагностированы как патологическая реакция на горе. Среди сотрудников секретных служб это довольно частое явление. Профессиональная проблема. Это проявляется в тех, кто занят такой работой.

— Ну, а дальше? — попробовал подогнать старика директор.

— Слушайте, — покачав головой, заметил Сэндерс, — все, что вы мне тут рассказали, означает лишь то, что этот парень доставит нам массу хлопот.

— Он становится совершено неуправляем и потому очень опасным, — уже с некоторым раздражением сказал Киттлсон. — Вместо того, чтобы предаться отчаянию и горю, он решает отомстить. И мстит. У него, вероятно, большие сложности с разграничением реальности и его фантазий. Поэтому его находчивость в этой борьбе неистощима. Он справится со своим горем только тогда, когда даст выход своей ярости. Послушайте, я вам скажу, что если бы мне предстояло написать учебник о механизме человеческого стремления убивать, я бы не нашел лучшего материала.

В этот момент зазвонил один из телефонов на столе директора. Темплтон быстро взял трубку и, внимательно выслушав сообщение, повернулся к Киттлсону.

— Вы оказались совершенно правы, Марвин. Стоун действительно вышел из-под контроля.

— А что случилось? — поинтересовался Бейлис.

— Они только что нашли одного из наших людей в Чикаго, в районе Роджерс-парк. Он мертв.

Бейлиса вдруг осенило, он даже подпрыгнул.

— Он пытался достать досье Армитиджа! Он в самом деле приходил навестить бывшего агента ФБР.