Московский лабиринт Минотавра

Владимиру едва исполнилось двадцать шесть лет, а он уже был пресыщен всеми радостями, которые дарит современный мир богатому человеку. Лазурное небо Крита, плеск прозрачных волн, набегающих на золотой песок, прохладный морской бриз и шум финиковых пальм заставили его взволнованно вздохнуть. Где-то здесь входили в гавань суда из древних Афин, на которых, трепеща, ждали ужасной участи пленники, доставляемые кровожадному Минотавру. На какое-то мгновение Владимиру показалось, что он видит призрачные быстроходные критские корабли, слышит плеск весел, напряженное дыхание гребцов - вот он, скользит рядом высокий нос древнего судна, проплывает мимо низкая корма, выступающий назад киль…

Корнеев тряхнул головой, и наваждение исчезло. Он приложил руку к пылающему лбу - слишком жарко. Ощущение дежа-вю не покидало его с первого шага по сухой, выветренной земле острова. Раньше здесь все было иначе - сладкий ветерок приносил из кипарисовых лесов душистую прохладу; по склонам гор, поросших соснами и каштанами, бегали олени и дикие козы; в роскошных дворцах пиры сменялись ритуальными празднествами, и повсюду царил грозный фетиш - стилизованные U-образные рога священного быка.

Размах и масштабы минойских развалин поразили воображение Владимира. Бродя по камням Кносского дворца, он словно слышал звуки музыки, жреческих песнопений, шаги торжественного шествия царя и царицы, их блестящей свиты. Лица владык закрыты от взоров простых смертных. Уже одно их появление на людях - сакральный священный акт. Разодетые в золото вельможи потрясают в воздухе лабрисами - топорами с двойными лезвиями.

В промежутках между этими видениями Владимир слушал экскурсовода, осматривал останки былого величия минойцев и не переставал удивляться. Оказывается, археологи везде находили символы топора с двойным лезвием разных размеров, а во дворце Миноса обнаружили комнату, на стенах которой было высечено множество изображений таких топоров. Ее даже назвали «Залом двойных топоров». Выходит, дворец был не только жилищем, но и храмом?

Загадочный конец постиг не менее загадочную культуру минойцев. В один миг все подверглось ужасающим разрушениям, о чем свидетельствовал Тронный зал дворца: опрокинутый большой кувшин для масла, попадавшие прямо во время использования ритуальные сосуды, обломки, осколки, полный хаос. Что это было? Последняя отчаянная церемония умилостивления богов? Безумная попытка спастись?

Так или иначе, дворцы были навсегда покинуты их обитателями и забыты на тысячи лет. Неужели неумолимый Посейдон ударил в землю древнего Крита своим трезубцем, что вызвало извержение вулкана и землетрясение? Или всемогущий бог лишил минойцев своего покровительства за какую-то провинность? И хлынувшие с материка завоеватели уничтожили некогда процветающую цивилизацию? А может быть, есть еще неназванная, скрытая причина подобной катастрофы?

Владимиру становилось не по себе, когда он оставался один на один со своими мыслями. Чем же дорожить в этой жизни? К чему стремиться? Развалины великих культур, обломки былого величия, слабое эхо утраченного могущества наводили на философские раздумья и лучше всяких проповедей раскрывали перед ним шаткость достигнутого благополучия, бренность любого богатства, эфемерность существования.

- Чему же посвятить отведенное мне время бытия? И кто распоряжается всем этим? Уж точно не политики и бизнесмены. Они сами - заложники неведомого провидения.

У молодого господина Корнеева, которому обеспеченная праздность предоставила возможности для поиска смысла и основ устройства мира, с некоторых пор появилась склонность к мистическим сферам жизни. Он начал угадывать за повседневными событиями волю управляющей невидимой руки. Было ли это на самом деле, или создавалось игрой его воображения - Владимир не осознавал. Его взгляд на окружающих, на текущие дела, на возникающие проблемы, на взлеты и падения, на капризы судьбы неуклонно смещался в пользу незримого намерения. Чем больше он утверждался в существовании закулисного расклада карт неизвестных игроков, тем чаще задавал себе вопрос: «А какая роль уготована мне?» Поскольку четкого и ясного ответа не было, Владимир находился в ожидании подсказки. Неведомый игрок должен подать ему знак!

Господин Корнеев никому не говорил о своих догадках, ни с кем не делился впечатлениями. Потому что никто бы его в полной мере не понял. Существовал только один человек, который разделял его взгляды, и то Владимир колебался, может ли он всецело довериться этому человеку. Лучше уповать на истинного подсказчика.

Поездка на Крит послужила одной из таких подсказок. Целыми днями молодой человек, стараясь не обращать внимания на группы туристов, на их суету, галдеж и щелканье фотоаппаратов, осматривал достопримечательности древнего острова. Снова и снова он возвращался на развалины дворца царя Миноса. Здесь он должен получить знак! Почему вдруг у Владимира возникла подобная уверенность, он и сам не мог объяснить. Возникла, и все.