Московский магический университет

Больше всего переживаний по этому поводу было у Глеба. Он был пространственным магом, но из-за плохого контроля у него с трудом выходило телепортировать предметы — что уж говорить про людей. Усиление тела у парня получалось, однако тоже очень слабо — примерно в три раза хуже, чем у других магов с таким же уровнем меланиса и контроля.

Периодически я подбадривал Глеба. Говорил, что у него всё получится, но он всё также не верил в себя — называл себя неудачником и даже мусором. От последнего я его, правда, быстро отучил.

— Глеб, чего нос повесил? — спросил я у парня после тренировки. Все переодевались в гражданскую форму, а он сидел на скамейке, опустив голову. — Что-то случилось?

— Я стал высокоуровневым, но всё также ничего не могу… Мне разве что еду и патроны на передовую телепортировать — на большее я не способен… Про свои успехи в усилении тела я вообще молчу.

— Телепортировать еду и патроны это тоже очень полезно! Не переживай, у тебя ещё всё впереди! Ты научишься тягать людей — я уверен. В конце концов, ты ещё пока первокурсник.

— Точность моего телепортирования оставляет желать лучшего… А про первокурсника — остальные в моей группе могут телепортировать хотя бы себя. Если я не научусь этому до конца полугодия, меня выгонят из университета.

— Научишься. Главное, усердно трудись и не теряй дух. От настроя очень многое зависит.

— Знаю. Только, где этот настрой взять… — Глеб посмотрел на меня очень серьёзным взглядом. — Скажи, Женя, что тебя движет вперед?

— Я хочу уничтожить Вавилон. Очистить мир от этой заразы. Раз и навсегда. Я хочу мир, в котором у нас не будет врагов, и где люди могут жить без страха. Мир, где детям не приходится оплакивать родителей, а родителям хоронить своих детей. За это будущее я готов отдать жизнь. И за это будущее я готов убить. Любого врага.

— Что-то такое я и предполагал… Какую-то большую цель… У меня такого нет.

К нам подошёл Валера Дунаев.

— Калинин, твои родители погибли при нападении на Саров, верно? Почему ты хочешь отдать жизнь за страну, которая позволила погибнуть твоим родителям? Военное командование СССР оставляет желать лучшего, и последние события тому только подтверждение. Мне бы не хотелось погибнуть из-за ошибки горе-генерала… Да и отдавать жизнь за страну в очередной бессмысленной войне… Добровольно я бы на это не согласился.

— Ну, давай расскажу тебе по пунктам, Валера. Во-первых, судить о нашем командовании, не зная досконально всей ситуации, попросту глупо. Мы видим, в лучшем случае, верхушку айсберга. Легко сказать — «мы должны были сделать вот так» уже после того, как всё случилось.

Во-вторых. Ты хочешь знать, в обиде ли я на Советский Союз из-за смерти своих родителей? Да, в обиде. Но я уже не восьмилетний мальчик и понимаю, что обвинениями других ничего не добьешься. Сейчас уже в моих руках ответственность за то, чтобы подобные трагедии не происходили.

И в-третьих. Знаешь, почему ты вообще сейчас живешь? По какой причине условия твоей жизни нормальны? Причину, по которой ты имеешь кров над головой, не умираешь с голоду, и не являешься чьим-то рабом? — я замолчал и посмотрел в глаза Дунаева. — Это был вопрос, Валера.

Я так увлекся, что не заметил, как за нашим разговором следила уже вся раздевалка. Хотя это даже хорошо. Пускай тоже послушают.

— Потому что наши предки отдавали свою кровь за Родину… — выдал спустя долгую минуту Валера Дунаев.

Глава 20

Все мои попытки достучаться до Синицына проваливались. Парень со мной соглашался, говорил «Всё — с этого момента я буду уверен в себе!», однако буквально через несколько дней его вера в успех вновь исчезала.

Я разговаривал на этот счёт со старшим лейтенантом, и он сказал, чтобы я не прекращал его подбадривать, мол, эффект накопится. Правда, я уже в это особо не верил.

Немного обрисовав ситуацию, я решил спросить Антона. Всё-таки маг разума — может, что-то подскажет.

— Садись, — Рухтин рукой показал на стул возле его доски с планами. — Если идти по жесткому пути, то это легко решается гипнозом. Но, сам понимаешь, это незаконно.

— Так мы с его письменного разрешения.

— Всё равно плохая идея, хоть уже и более законно. Подобные внушения изменяют личность человека. Если перестараться, то можно довести логику разума до машинной программы. Да — да, нет — нет. Лучше обойтись без таких вмешательств.

— И каковы другие варианты?

— Найти источник проблемы. Возможно, на парня что-то давит, например, боится не оправдать ожидания. Он из аристократов?

— Нет, советский.

— А родители кто? Потомственные маги?

— Да, по отцовской линии. Папаша, правда, у него разгильдяй и пьяница — бросил семью, когда Глебу было пять. Его растил дед — «полноценный» высокоуровневый, всю войну прошёл от начала до конца. Умер, правда, недавно… Глеб как раз тогда и рассказал.

— С дедом у него хорошие отношения были?

— Думаю, да. Глеб рассказывал только хорошее.

— Умер недавно… это пару месяцев назад?

— В декабре.

— А после этого Глеб как-нибудь изменился? Это его не надломило?

— Неделю он был сам не свой, но потом отошёл. Его настрой до и после сильно не изменился.