Московский наследник

— Как прошёл первый день? — не переставая мыть посуду, спросила Раиса Петровна.

— Неплохо, — ответил Александр, — и всё благодаря вашей дочери. Яна мне много помогала.

— Странно. Раньше она посторонних в кафе терпеть не могла, — лукаво поглядывая на дочь, произнесла Раиса Петровна.

— Мама, перестань, — Яна начала усерднее скрести кастрюлю.

И Александр, и Раиса Петровна заулыбались.

— А знаете, что странно, — заметила вдруг Раиса Петровна, — мой муженёк в первый день всех в пух и прах разносил, а тебе за целый день и слова не сказал.

— Мама, перестань, — снова повторила Яна, — а то накличешь.

Едва она это сказала, как все услышали крик Данилова:

— Где этот идиот?

Александру не понадобилось много времени, чтобы понять, кого он имел в виду. Через мгновение появился и сам Данилов и без предисловий набросился на Александра.

— Тебя что, в детдоме били по голове или ты без мозгов родился? Каждый раз думаю, вот хуже этого кретина уже не будет, и на тебе, пожалуйста, появляются. Бестолочь, ты что делаешь?

— Сергей, перестань, — Раиса Петровна встала перед Александром, заслоняя его от мужа, — это чужой человек. Нельзя с ним разговаривать таким тоном.

— А класть банку солёных огурцов в морозильник можно? — закричал в ответ Данилов. — Ты спроси у него, спроси, зачем он это сделал.

— Ну, положил, так положил. Вычтешь из зарплаты. Кричать-то зачем!

— Нет, ты спроси, — не унимался Данилов, — по какой причине он это сделал? Даже ослу понятно, что с ними станет. Спроси.

— Хватит!

Раиса Петровна вместе с Яной взяли его за руку и начали выпроваживать из посудомоечной. Данилов не унимался и постоянно кричал. Но его насилу-таки вывели.

Александр был зол как никогда. Один бог знает, чего ему стоило сдержаться и не высказать в лицо Данилову все, что он думает. «Как? Я — Дудецкий, должен терпеть нападки этого небритого изувера? Я, блестящий юрист, человек, который в кармане носил больше денег, чем могут собрать во всём этом поганом городишке, должен пресмыкаться за какие-то двести рублей в день?»

Всё в Александре восставало против такой несправедливости. По всей видимости, его чувства были написаны у него на лице, так как, вернувшись, Яна спросила его:

— Ты ненавидишь его, да? Ты хочешь уйти?

Александр, ничего не отвечая, пошёл переодеваться. Яна с побледневшим лицом следила за его уходом. Александр не пошёл во флигель, а отправился бродить по городишку. Ему надо было многое обдумать. Он не знал, куда идёт, но мысль бежала в правильном направлении. «Вернуться, вернуться, вернуться, — твердил себе Александр, — разве можно терпеть всё это? Эту дикость, непонимание, неуважение? Надо вернуться и покончить со всеми этими… ужасами. Иначе я просто сойду с ума».

Улица, по которой шёл Александр, была едва освещена. На нескольких фонарных столбах висели разбитые лампы. По обе стороны дороги тянулись длинные ряды одноэтажных деревянных домов. Практически возле каждого дома была сооружена лавочка. И почти на всех лавочках сидели люди. Большей частью пожилые. И лишь изредка встречались группы молодёжи. Они громко разговаривали. Нередко раздавались взрывы смеха. Александр мельком наблюдал все эти картины. Его коробило от любопытства встречающихся на пути прохожих. Практически все они пытались заглянуть ему в лицо.

— Да что за бесцеремонность такая, — поражался Александр, — как можно себя вести таким образом? Они что, не понимают, насколько неуважительно себя ведут?

Александр заметил, что основной людской поток двигался в одном направлении. По этой причине он развернулся и пошёл в прямо противоположном направлении. Через некоторое время показались знакомые очертания кафе. Александр обогнул кафе с левой стороны. Он оказался на какой-то дороге. Не задумываясь о том, куда он направляется, Александр пересёк дорогу и шагнул в полную темноту. Он бродил в полной темноте. Меньше всего его заботило то, куда он идёт. На душе было скверно. Он чувствовал непреодолимую потребность уединиться, остаться одному. В прежние времена, когда возникало такое чувство, он садился в самолёт и летел в Париж. Там он отправлялся на свою баржу и, попивая кофе, часами смотрел на Сену. Вид Сены всегда привносил в его душу успокоение. Здесь такой возможности по понятным причинам не было. Поэтому он и бродил где попало.

Через четверть часа он увидел какие-то ворота. Александр вошёл внутрь. И сразу оказался на мощённой плитами дорожке. Он направился по ней. Дорожка привела его к памятнику. Александр так и не смог разобрать, что было написано на этом памятнике и кто там вообще был изображён. Он сел у подножья памятника и сильнее закутался в куртку.

Неожиданно вокруг стало светлее. Александр поднял голову. Небо буквально побелело от миллионов снежинок. Одна за другой они начали мягко ложиться на землю. Александр выпростал руку из кармана куртки. Он подставил ладонь. Крупные снежинки ложились на неё и тут же таяли. Александра это зрелище почему-то расстроило. Ему было жаль тающих снежинок.