Московский процесс (Часть 1)

Ни одна из этих мер в то время не была законной. Но что им до этого? И политбюро распоряжается все оформить в десять дней, ни с кем даже не консультируясь хотя бы для вида. Еще не знают о своей новой неограниченной власти над миллионами москвичей и ленинградцев их горсоветы, не ведает руководство «суверенного» Казахстана о ссылке в их республику Литвинова. Тем более не догадывается редакция «Советской России» о новом материале для своих страниц. Совет Министров СССР, как будто бы законное правительство страны, покорно подпишет приложенный черновик своего «постановления», и начнется новая эра, когда любого человека можно будет лишить его жилья нежданно-негаданно, без суда и следствия, в 24 часа. И все это — чтобы выгнать из Москвы трех человек, которых в тот момент было не с руки судить.

Я привел этот пример не потому, что он самый вопиющий или жестокий, отнюдь нет. Напротив, он из числа «милостивых». Более того, эти меры в основном так и не были осуществлены: через месяц «шум» на Западе поутих, возникла возможность просто посадить столь рассердивших политбюро граждан, и оно свое решение приостанавливает, опять же не извещая об этом заинтересованные стороны.

Так и лежат теперь в архиве должным образом подписанные и проштампованные «законы», так никогда и не увидевшие света. Литвинова и Богораз действительно сослали через полгода, но совершенно по другому поводу и после «законного» суда. Вольпина выпустили в США на его симпозиум… через четыре года, а через пять лет угодил в ссылку и Якир. И тоже по иной причине. Пример этот разителен своей нелепостью да тем чудовищным безразличием к самым элементарным правовым рамкам со стороны верховной власти. Это именовалось у них «социалистической законностью».

Любопытно, что в тот же день, 15 апреля 1968 года, политбюро приняло решение еще о двух людях: Анатолии Марченко и Илье Габае. При абсолютно тех же формулировках и обвинениях, их почему-то предлагалось лишить гражданства СССР и выдворить за границу. Опять же и решение было принято, и указ президиума Верховного Совета подписан, но через месяц передумали. А вскоре нашелся повод арестовать, загнать в лагеря: формально, юридически — уже лиц без советского гражданства! Но о том никто и не вспомнил.

Оба они впоследствии погибли трагически: Габай покончил самоубийством, Марченко умер во время голодовки в тюрьме уже во времена «перестройки». Вот ведь игра случая: выслали бы их тогда — оба, наверное, были бы сейчас живы.

Конечно, так было лишь вначале. Со временем режим научился обращаться с законом более «аккуратно», а готовить свои «мероприятия» более тщательно. Вот более поздний пример того, как в 1977 году ЦК готовил расправу над участниками Хельсинских групп.

«С учетом политической и оперативной обстановки пресечение преступной деятельности наиболее активных антисоветчиков представляется целесообразным осуществить разнообразными путями.

Имеется в виду в отношении ОРЛОВА Ю. Ф. провести расследование по ранее возбужденному Прокуратурой г. Москвы уголовному делу с тем расчетом, чтобы в последующем привлечь его к уголовной ответственности по ст. 190 УК РСФСР (…) В ходе следствия ОРЛОВА не арестовывать, если он своими действиями не вынудит к этому.

ГИНЗБУРГА А. И. представляется необходимым арестовать и привлечь к уголовной ответственности по ст. 70 УК РСФСР, следствие по делу провести по месту жительства в Калужской области.

Проживающего в Киеве РУДЕНКО Н. Д. арестовать и привлечь к уголовной ответственности по ст. 62 УК УССР (соответствует ст. 70 УК РСФСР), но следствие провести не в Киеве, а в Донецке, для чего имеются процессуальные основания.

В связи с тем, что ВЕНЦЛОВА Т. А., 1937 года рождения, бывший научный сотрудник Института истории Академии паук Литовской ССР, ходатайствует о временном выезде по частному приглашению в США, разрешить ему такую поездку. Вопрос о дальнейшей судьбе ВЕНЦЛОВА будет решаться в зависимости от его поведения за рубежом».

Подготовка к проведению процессов над ними была еще более продуманной и еще менее соответствовала закону. Начать с того, что по соображениям чисто пропагандистским все политические суды в 1977 году были отложены почти на год.

Оконченные расследованием уголовные дела подлежали направлению в суд. Однако с учетом проходивших в стране важнейших политических мероприятий (обсуждение и принятие новой Конституции СССР, празднования 60-летия Великого Октября), а также обстановки в связи с Совещанием в Белграде, проведение судебных процессов по указанным делам в 1977 году было признано нецелесообразным.

Это пишут в ЦК, испрашивая одобрения, не писаки из «Правды» и даже не глава агитпропа Яковлев — нет, три главных юриста страны: генеральный прокурор Руденко, председатель Верховного суда Смирнов и глава КГБ Андропов. Что же спрашивать с политбюро, с ЦК, если те, на ком лежит ответственность за поддержание законности, понимают ее только как придаток идеологии? Для них и понятия такого — законно — не существовало, а было понятие целесообразно, то есть сообразно идеологическим целям.