Московский процесс (Часть 2)

Д-р МЕДВЕДЕВ: Что касается сахарозы, то для нормального обмена веществ нам требуется лишь незначительное количество углеводов, и, если вы едите больше, чем надо, они просто, не впитываясь, выходят из организма вместе с мочой. (…)

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Надеюсь, вы простите мне мое праздное любопытство.

Просто мы с женой постоянно спорим на эту тему, и мне захотелось воспользоваться мнением специалиста. Оно послужит нам жизненным подспорьем.

Ну, помечтали о светлом будущем, а наговорившись вдосталь о моче, почках и проблеме перенаселенности планеты (с которой, увы, никто ничего не хочет делать до тех пор, пока не станет слишком поздно), перешли опять к ядерным вооружениям.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Очень многие придерживаются аналогичного мнения по поводу гонки вооружений. Надо, чтобы разразилась атомная война, иначе проблема вооружения нас всерьез не затронет.

Д-р МЕДВЕДЕВ: Да, вы правы, но вся беда в том, что мы привыкли жить в условиях гонки вооружений, а в Советском Союзе никто не сознает, каких громадных средств стоит гонка вооружений, так как все это держится в величайшем секрете.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: У нас это сознаётся, но при этом все остается по-прежнему.

Д-р МЕДВЕДЕВ: Да, сами виноваты!

(Смех)

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Что бы вы посоветовали нам в этой связи? Понятно, что это наша проблема, но пока мы никак не можем с ней справиться. Только что, если я не ошибаюсь, на рост вооружения было ассигновано 90 миллиардов долларов.

Д-р МЕДВЕДЕВ: В России люди даже не подозревают, сколько денег идет на вооружение; нам это неизвестно. Как правило, в русле официальной пропаганды советское правительство постоянно заявляет, что с каждым годом военный бюджет постоянно сокращается, и если Верховный Совет выделяет 5, 6 или 8 % государственного бюджета на армию, люди не понимают, сколько это на самом деле, и кроме того не отдают себе отчета в том, что эти цифры далеки от действительности.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: У нас та же проблема. Нам постоянно говорят, что эти расходы меньше валового национального продукта, хотя валовой национальный продукт — это совсем не тот критерий, с помощью которого можно оценивать такие вещи. (…) Нас дурят иным методом, только и всего. У нас людей обманывают по-другому.

Но эту проблему я нахожу крайне насущной. В свете этого трудно быть оптимистом в отношении будущности человечества, верно?

Д-р МЕДВЕДЕВ: Вы правы.

По счастью, были и другие люди в Америке, кроме тех, кто мечтал радикально улучшить человеческую природу в сотрудничестве с Кремлем. Именно благодаря их усилиям поправка Джексона была принята, а кампания в защиту прав человека в СССР только усилилась. Не в последнюю очередь по этой причине Хельсинские соглашения 1975 года включали в качестве неотъемлемой части обязательства соблюдать права человека.

Это, несомненно, была уступка общественному мнению, не более чем лицемерие: и та, и другая сторона отлично понимали, что обещания останутся лишь на бумаге. Ровно в то же время, как мы помним, Андропов информировал политбюро о том, что без репрессий советский режим существовать не может, а через несколько лет аресты членов Хельсинских групп вызывали лишь «тревогу» западных правительств. Но сила общественного негодования была столь велика, что не включить права человека в эти соглашения было невозможно.

Более того, идея прав человека оказалась для США в послевьетнамский, послеуотергейтский период единственной идеей, объединяющей расколотую страну; по крайней мере, так оценили тогда успех избирательной кампании Картера, объявившего ее своей платформой. Даже новая американская «элита», во многом сложившаяся под влиянием движения за гражданские права негров, не могла ее игнорировать. Получалась, таким образом, парадоксальная ситуация: арест небольшой группы «хельсинцев» оказался вызовом всему миру и поставил под угрозу весь процесс «детанта», все его «достижения».

«Интернейшнл геральд трибюн» писала:

«Кремль дал Западу знать, что права человека — это его дело. Возможно, здесь Кремль сделал ошибку. (…) Попросту отменив треть Хельсинских соглашений, Кремль стер все остальное и вырыл пропасть между собою и Западом».

Тысячи западных ученых объявили о научном бойкоте СССР, посыпались парламентские резолюции, а в американском Конгрессе всерьез обсуждалась возможность выхода США из Хельсинских соглашений, прекращение культурного обмена и даже приостановка переговоров о сокращении ядерных вооружений (ОСВ-2).

Сенатор Паквуд заявил:

«Я верил, что в Хельсинки стоило попытаться: Советы хотели закрепить установленные силой границы, и мы с неохотой пошли на это, так как считали, что достигнем прогресса в области прав человека. СССР ведет себя не так, как обещал, и поэтому США должны взять на себя инициативу и вместе с нашими союзниками признать Хельсинские соглашения, такими, какими они всегда и были, — пустыми и недействительными».