Московский университет в общественной и культурной жизни России начала XIX века

У этого человека причудливая судьба. В 1801 г. московскому вельможе А. К. Разумовскому свои услуги в качестве секретаря и библиотекаря предложил один начинающий литератор, происходивший из харьковских греков, Михайла Качони (именно так первоначально писалась его фамилия, измененная во время учебы в Харькове на «Каченовский»). До этого он перепробовал уже множество занятий: был казачьим урядником, чиновником в канцелярии Харьковского магистрата, сержантом Таврического полка, квартирмейстером Ярославского полка, расположившегося в Москве. На последней должности Каченовского постигла неудача: открылась кража пороха, причастность к которой он, впрочем, отрицал. Когда он оказался под следствием на московской гауптвахте, то познакомился там с одним из охранявших его офицеров, С. Н. Глинкой, который нашел в молодом человеке сходные взгляды на литературу, предложил ему свою дружбу и пропуск в круги московских литераторов. Благополучно избежав суда, Каченовский подает в отставку и решает заняться журналистикой. Поддержка Разумовского оказалась ему очень кстати. В 1805 г. он выкупает «Вестник Европы», одновременно устраивается преподавателем в университетскую гимназию (своему секретарю и правителю канцелярии граф без экзаменов выхлопотал степень магистра). Вот как описывает его первое появление И. М. Снегирев: «Инспектор ввел к нам в класс молодого человека лет 30, в очках, худощавого, бледного и смуглого, с костылем, на который он опирался по болезни в ногах, которую нечаянно получил в прогулке на Пресненских прудах с бывшим своим приятелем князем Шаликовым. Типическая его физиогномия походила более на греческую, чем на русскую; она носила на себе отпечаток холерического темперамента. Черные волосы у него на голове коротко были острижены; приемы его были угловаты, но смелы и обличали в нем что-то военное. Холодно раскланявшись с нами в классе, он с какою-то уверенностью сказал: „Господа, по возложенной на меня от университетского начальства обязанности, мы займемся с вами риторикой…“»[158]

В ряду московских журналистов Каченовский сразу же занимает заметное место. Не имея ни настоящего литературного таланта, ни глубокого образования, он применяет прием очень эффективный для привлечения публики: его критика, изобилующая мелкими нападками и лишенная какой-либо цельной позитивной программы, не щадила никаких авторитетов, даже священных в то время имен Карамзина и Дмитриева. Маститые авторы пытались первое время отвечать на злобные выпады Каченовского, но затем перестали обращать внимание на «завистливого зоила», которого метко охарактеризовал кн. П. А. Вяземский: «Всегда он ближнего довольством недоволен // И, вольный мученик, чужим здоровьем болен» («Послание к М. Т. Каченовскому», 1821).

По мнению Снегирева, «в его критике выразился его подозрительный характер». Именно такой характер, видимо, подходил Разумовскому для управления университетом. Его протеже в течение одного года без защиты диссертации получил степени магистра и доктора, с 1808 г. стал адъюнктом, но отсутствие вакансии мешало ему занять должность профессора. Предмету преподавания Каченовский не придавал особого значения: он начал с риторики, затем читал русскую историю и, наконец, остановился на археологии и теории изящных искусств. Выбрав кафедру, Каченовский борется за то, чтобы освободить себе место и вытолкнуть оттуда профессора Буле. Одним из эпизодов борьбы было появление в «Вестнике Европы» (1809, № 22) статьи, грубо задевающей достоинство Буле как ученого, которая вызвала негодование в околоуниверситетских кругах. П. А. Вяземский писал: «Ученый Буле, коего Европейская знаменитость служила украшением Московского университета, был в сем журнале нагло выставлен на посмеяние, конечно, не ему обратившееся в бесславие»[159]. Показательно, что Каченовский сражался за кафедру археологии — творение Муравьева — с ее «законными» наследниками, и, несомненно, именно он преградил путь Н. Ф. Кошанскому, который, отчаявшись получить должность, в 1811 г. покидает университет. Поведение Каченовского настраивает против него многих профессоров, которых раздражает его особая роль в университете, претензии на власть, стремление к преобразованиям на свой лад. Вся корреспонденция в совет и правление от попечителя составлялась Каченовским как правителем его канцелярии. От имени Разумовского он писал предложения, производившие в старых профессорах, привыкших к прежнему порядку, не совсем благоприятное впечатление[160].

Тем не менее, оценивая время, когда за делами университета присматривал Каченовский, следует сказать, что порядка в них прибавилось. Это важно учесть, поскольку в 1809 г. случилось событие, повлекшее увеличение учебной и бюрократической нагрузки на университет и, одновременно, изменившее и его общественное положение.

2.3. Указ 6 августа 1809 г. Проблемы дальнейшего развития университетских реформ