Московское боярство

– Ты! – из созерцания этой картины священника вывел толчок в плечо, он обернулся.

Человек, которого Хельг называл государем и Сергеем, смотрел проповеднику прямо в глаза. На лице у него была написана ярость и боль.

– Чего привёз? Почему через наших купцов не прислал? Доверенных?

– Книга тут, Библия, как ты просил. И от Ратибора свиток, – протянул священник сундучок.

Государь раскрыл его, поглядел внутрь, и закрыл со словами:

– Время такое, не до тебя сейчас. Иди обратно в Новгород.

– Я тут останусь, – упрямо повторил Иоанн, не собираясь упускать возможность разведать больше данных о новом городе и странных людях.

– Убьют – то твоё дело. Сам рыпнешься – на голову укорочу. Иди вон туда, там стоять станешь, некогда мне разбираться. Хельг! Готово?

– Да!

– Капитан! Давай к городу! Посмотрим, чего наш Олег скажет.

После этой команды что-то загудело под палубой, и лодка двинулась. Сначала тихо, но потом всё быстрее и быстрее. Иоанну стало страшно. Дым, выходящий из трубы, вызывал ассоциации с преисподней. Вскоре скрылись из виду оставленные лодку, в воздухе запахло гарью.

– Вон, глянь, что с городом, с. ки, сделали! – сорвавшимся голосом произнёс государь, и ткнул пальцем на восход.

Там был берег, стена деревянная на нём, каменные башни по бокам и куча лодок. Они стояли на земле или плавали по озеру. Над всем этим поднимался дым.

– У вас для зрения острого есть трубка такая, дай мне, – попросил Сергея Олег.

Тот молча протянул ему длинный цилиндр. Хельг стал в него смотреть, описывая увиденное:

– Вон те, возле башен, это викинги, мурманы. На правом берегу разные, и даны есть. Ещё от полуденного берега моря Варяжского пришли. Свеи есть. Много. Вон те мелкие, наверно, здешние, от корелов или саамов.

– Ваших нет, говоришь? – промолвил Сергей, – Как такая толпа через Неву да владения Новгородские прошла?

– Если ночью мимо Волхова проскочили, то мы могли и не заметить. Из Гребцов, кстати, тоже людей давно не было. Когда напали?

– Дней пять назад, по прикидкам.

– Знать, сначала чуть на полночь собрались после Невы, и сюда рванули, напрямик или вдоль берега. Если шли, себя не жалея, то могли быстро добраться. Но это всё – с захода люди, не наши.

– Б..ть! Ну что за хрень! – Государь со всей силы ударил по ограждению, – Что им, уродам, не сиделось спокой…

– Сигнал! Из Москвы! – истошно заорал человек, что сидел на верхушке мачты, к нему бросился молодой паренёк.

– Длинный, короткий, короткий, длинный… – сигнальщик стал выдавать какую-то непонятную не то молитву, не то приговорку.

Паренёк достал книгу (!), и начал быстро в неё записывать что-то. Потом чуть просветлел лицом, и бросился к Государю. Тот прочёл текст, чуть улыбнулся, глаза здорового мужика чуть повлажнели.

– Семафор на мачту крепите! Да поживее! – крикнул он своим людям, и повернулся в сторону дымящегося города, посмотрел с надеждой, и обратил, наконец-то внимание на Иоанна, – Как зовут?

– Иоанн.

– Отца как звали?

– Василий, – напрягся проповедник.

– Придётся тебе, чувствую я, Иван Васильевич, менять профессию, – сказал непонятное Государь, и ушёл к своим людям.

А Иоанн набрался смелости, и, бочком-бочком, приблизился к парню, что писал в книге. На листке, что так поменял настроение государя, была надпись на том же, похожем на греческий, языке. Долго всматривался в текст Иоанн. Наконец, где-то в глубине разума, буквы греческие удивительным образом сложились в слова словенские:

«ГОСУДАРЮ МОСКВА В ОСАДЕ ОТБИВАЕМСЯ»

Конец третьей книги