Московское метро: от первых планов до великой стройки сталинизма (1897-1935)

Но их деятельность была все же сконцентрирована на самих рабочих. Под лозунгом «культурно-массовой работы» они вели борьбу против процветавших в бараках пьянства, драк и карточной игры. Они приучали рабочих — иногда несмотря на их стойкое сопротивление — умываться, носить нижнее белье, снимать перед сном сапоги и рабочую одежду и плевать не на пол, а в установленные плевательницы. Они следили за поведением рабочих своих бригад или приписанных бараков, вели с ними личные беседы, заставляли их выступать перед другими рабочими или, если их усилия не приносили результата, сообщали партийному секретарю или председателю профкома^{1670}. Особо упорных пьяниц и драчунов разбирали в товарищеском суде или выселяли из барака^{1671}.

Рабочие корреспонденты (рабкоры) «Ударника Метростроя» и «легкая кавалерия» совершали ночные «рейды» по баракам и при этом даже в июле 1934 г. заставали рабочих спящими на кроватях в сапогах и грязной спецодежде. Спящим оставлялась записка, что в следующий раз их сфотографируют и поместят в газету. Старшие по баракам позднее сообщали, что эти записки заметно помогли. Воспитание рабочих велось и с помощью стенгазет и производственной прессы. Некультурное поведение клеймили в форме карикатур или сообщений с мест. Рабкоры инспектировали бараки, предпринимали «атаки на ночные тумбочки» и докладывали, у кого из рабочих они обнаружили в тумбочках грязное белье^{1672}.

По особым поводам, таким как октябрьские праздники или 1 Мая, по выражению одного коммуниста, «обостряли борьбу за темпы и на культурном фронте»: в ходе кампаний рабочие брали на себя обязательство аккуратно убирать в комнатах, наводить в бараках чистоту и украшать их лозунгами и портретами^{1673}.

Одним из главных направлений воспитательной работы среди рабочих была борьба с нецензурной бранью (мат). Проблема обострилась зимой 1933/34 гг., когда на Метрострой прибыло много комсомольцев, среди метростроевцев возросла доля женщин, и многие комсомолки чувствовали себя неловко из-за громкой вульгарной брани коллег-мужчин. Многие мужчины, в том числе и комсомольцы, особенно когда поблизости оказывались женщины, скабрезно бранились, отпускали двусмысленные замечания или «острые» шуточки. В раздевалках и при спуске в шахту в давке мужчины часто давали волю рукам, доводя комсомолок до слез^{1674}.[191]

Комсомольские секретари старались воздействовать по крайней мере на комсомольцев, требуя прекратить нецензурную брань и грубые выражения, и устроили «культурную конференцию», посвященную этой проблеме^{1675}. В рамках социалистического соревнования рабочие и целые бригады давали обещания покончить с руганью^{1676}. Контроль за крепкими выражениями был возложен на коммунистов, которые во время работы делали замечание ругавшимся^{1677}. Впрочем, все усилия не давали существенного результата. В нерабочее время ругань смогли несколько убавить, но в шахтах она осталась повседневным явлением^{1678}.

В остальном «культурно-массовая работа», по свидетельству комсомольцев и коммунистов, после первых трудностей принесла безусловный успех. «Верно, что и сейчас случаются попойки, но они не носят столь массового характера, как раньше», — полагал один партийный секретарь. У него сложилось впечатление, что общая культурность сказывалась и на отношении людей к работе^{1679}. Некоторые высказывания заставляют, впрочем, отнестись с сомнением к этим оптимистическим оценкам. «Юноши ведут себя ужасно, всюду плюют, бросают окурки на пол», — отзывалась одна комсомолка в конце октября 1934 г. о поведении своих коллег на вечере культуры в доме профсоюзов^{1680}. В марте 1935 г. «Ударник Метростроя» сообщал об ослаблении культурной работы в барачных поселках. Снова участились случаи пьянства и драки, «красные уголки» отчасти использовались под жилые комнаты, возле рабочего клуба шлялись хулиганы, и комсомольцы ничего не могли с этим поделать^{1681}.

Б) Ликвидация безграмотности, образование, система политического просвещения

Многие метростроевцы сначала должны были научиться читать, прежде чем думать о дальнейшем политическом образовании. Эта область находилась в компетенции профсоюза. Уже в феврале 1932 г. на Метрострое возник «кружок по ликвидации безграмотности» («ликбезкружок»)^{1682}. В июле 1932 г. посланная профсоюзом в поселок Лось культурная бригада обнаружила среди тамошних рабочих 19% неграмотных и 20% полуграмотных^{1683}. «Ударник Метростроя» в номере от 4 декабря 1932 г. поместил специальную «страничку полуграмотного», которая, впрочем, осталась единичным явлением. Страничка была набрана более крупным шрифтом и сообщала о мерах по обучению неграмотных и малограмотных: всего в ней шла речь о 1307 неграмотных и малограмотных, из которых 310 обучались в школах, а 644 — в кружках ликбеза. Среди прочих здесь были и представители национальных меньшинств, причем особенно много татар (см. табл. 37).