Московское метро: от первых планов до великой стройки сталинизма (1897-1935)

С мая-июня на большинстве шахт к ним добавились изолировочные работы, которыми занялась часть рабочей силы. Кроме того, стоит принять во внимание, что выполнение плана зависело не только от готовности рабочих ударно трудиться, но и от организации их труда и от геологических условий проходки. Встречались столь сложные участки метро, что рабочие, несмотря на все усилия, продвигались не так быстро, как ожидалось.

Статистические данные в отношении только временного повышения производительности подтверждаются и другими источниками. В своем докладе на пленуме Моссовета 16 июля 1934 г. Ротерт акцентировал внимание на повороте в темпах труда, наметившемся с января 1934 г.^{2366} В августе 1934 г. парторг Метростроя Старостин докладывал Кагановичу, что среди руководящего персонала организации распространились «демобилизационные настроения». «Мы устали», — пояснял начальник кессонной группы на одном из партсобраний, вместо того чтобы дать отпор беспартийному начальнику шахты Танкелевичу, предложившему продлить срок окончания строительства^{2367}. О «демобилизационных настроениях», «самоуспокоенности» и плохой дисциплине труда в августе и сентябре 1934 г. почти ежедневно писали в метростроевских многотиражках. Рабочая дисциплина хромает, много времени теряется на разговоры, хождение вокруг да около и «поиск работы», писал «Ударник Метростроя»^{2368}. Расхлябанность и полное равнодушие, била в набат газета 6-й дистанции в начале сентября 1934 г., приводят день за днем к срыву рабочей программы^{2369}.

Очевидно, что система, основанная на крайнем напряжении сил и вовлечении рабочих в атмосферу комсомольского трудового энтузиазма, принесла эффект лишь в течение считаных месяцев и в значительной мере была ориентирована на достижение определенной цели. Когда цель, долгое время служившая маяком, а именно проходка штолен и бетонирование тоннелей, была достигнута, показалось, что главное уже сделано, и у многих метростроевцев спало внутреннее напряжение. После того как основная работа была успешно завершена, трудовая дисциплина опять упала, отмечалось в газете шахты 9 в середине августа 1934 г.^{2370} «Одним словом: мы замечательные, герои, даем выработку выше нормы, но план не выполняем, потому что у нас слишком мало рабочих»^{2371}, — так многотиражка характеризовала «демобилизационные настроения», охватившие также коммунистов и комсомольцев.

Выполнение плана было тесно связано еще с одним критерием эффективности реализации власти, а именно с вопросом, в какой мере удалось властным структурам дисциплинировать рабочих и подавить у них строптивые и своевольные модели поведения.

В 1932-1933 гг., по единодушному свидетельству источников, дисциплина и готовность к труду у рабочих были весьма низки, имела место высокая текучесть рабочей силы, повседневным явлением были прогулы, опоздания, алкоголизм, работа с ленцой или даже отказ приступать к работе, которые проходили для рабочих без всяких последствий. Постановление правительства от 15 ноября 1932 г. о борьбе с прогулами было реализовано лишь отчасти. Через несколько недель ожесточенных боев с прогульщиками, в начале 1933 г., кампания фактически завершилась и ситуация вернулась на круги своя[266].

Количество нарушений дисциплины и прочих проявлений своеволия оставалось высоким и в 1934 г. По этим причинам в течение года было уволено со стройки около 20 тыс. рабочих, и еще 1300 -вследствие открытого неповиновения[267].

Эти цифры одновременно свидетельствуют о том, что неадекватное с точки зрения режима поведение рабочих уже не оставалось безнаказанным, как это было в 1932-1933 гг. Аналогичная тенденция наблюдается в отношении текучести рабочей силы, которая в 1934 г. еще оставалась на довольно высоком уровне (в среднем 7,2% в месяц), но по сравнению с 1933 г., когда она держалась на отметке 20% в месяц, снижение оказалось весьма существенным[268]. Вмешательство функционера ОГПУ Кузнецова, назначенного Кагановичем уполномоченным по кадровым вопросам Метростроя, способствовало также тому, что учет персонала и система приема и увольнения рабочей силы были реформированы с той целью, чтобы не дать возможности беглым кулакам укрыться, как было прежде, на стройплощадках метро[269].

Сообщения метростроевцев в этом контексте совпадают с данными статистики, поскольку в них не отрицалось наличие нежелательных моделей поведения среди рабочих, но постоянно упоминалось, что, когда коммунисты и комсомольцы сталкивались с такой проблемой, они активно перевоспитывали рабочих или настаивали на их увольнении^{2372}. Сплошь и рядом в интервью встречаются упоминания о том, что рабочие не поддаются перевоспитанию^{2373}или не реагируют на замечания «общественных инспекторов по качеству» и высмеивают их^{2374}.