Московское метро: от первых планов до великой стройки сталинизма (1897-1935)

На Метрострое выдача паспортов началась в феврале 1933 г. Газета «Ударник Метростроя» призвала рабочих устроить облаву на «классово чуждые элементы», которые затесались в их ряды и саботировали строительство, признав одновременно, что лишь часть партийных и комсомольских ячеек на участках проявляли активность в этом направлении. Комиссии-«тройки» были заняты там разоблачением «паразитических элементов, кулаков, воров, мошенников, хулиганов, спекулянтов» и других классовых врагов. При появлении подозрений писали письма в сельсовет родной деревни, чтобы выяснить социальное происхождение вчерашнего крестьянина^{872}.

В ходе этих проверок установили, что многие рабочие вообще не имели документов, а картотеки отдела приема на работу находились в хаотическом состоянии. Например, картотека конторы гражданского и промышленного строительства включала 3000 рабочих, тогда как фактически на объекте трудилось 700 рабочих. На 200 из них не имелось свидетельств о социальном происхождении. Еще у 100 не было никаких документов^{873}.

Благодаря паспортной системе на Метрострое был все же введен более строгий режим найма рабочих. Лазейка оставалась в виде трехмесячных свидетельств, которые выдавались вновь прибывающим в Москву до окончания операции выдачи паспортов по всей территории Советского Союза и многими использовались для того, чтобы укрыться на строительстве метро. В последующем на истечение срока действия этих документов не обращали внимания^{874}.

Когда год спустя, в апреле 1934 г., сотрудник ОГПУ Кузнецов в качестве уполномоченного по кадровым вопросам при руководстве Метростроя взялся за перерегистрацию и проверку всего штатного персонала, он столкнулся с аналогичными сложностями: картотеки были не полны, бумаги находились в беспорядке, надлежащие документы отсутствовали. Вплоть до марта 1934 г. шахты и дистанции принимали рабочих без паспортов и без справки с последнего места работы^{875}. В ходе реорганизации кадровой службы, продлившейся 3-4 месяца, были уволены 2 тыс. рабочих, которые не имели паспортов либо были разоблачены как преступники или сбежавшие из ссылки кулаки. Некоторое, точно не известное, число рабочих затаились и избежали тем самым проверки^{876}.

Кузнецову удалось в течение 1934 г. установить жесткий контроль над кадровыми делами. Если верить отчетам отделов кадров, то во второй половине 1934 г. у каждого рабочего имелась справка с последнего места работы, паспортные данные рабочих были занесены в персональную картотеку. Рабочих без необходимых документов на стройку больше не принимали^{877}. Лишь на отдельных строительных объектах признавали, что система учета рабочей силы все еще оставалась ненадежной^{878}.

5. Обеспечение рабочих жильем

Трудности вербовки рабочих и проблемы удержать их на более или менее длительное время были прямо обусловлены жилищной проблемой. Дефицит жилья являлся хронической проблемой Советского Союза, которая так и не была удовлетворительно решена. В своих «Шести условиях» от 23 июня 1931 г. Сталин потребовал улучшения жилищных условий рабочих^{879}. На практике же в 1930-е гг. они еще ухудшились, хотя исходный уровень и без того был низок. Если в 1912 г. на одного москвича приходилось в среднем 7,4 м² жилой площади, а в 1920 г. «даже» 9,5 м² (поскольку в годы Гражданской войны резко сократилось население города), то затем этот показатель постоянно снижался вплоть до 4,1 м² в 1940 г. (1928: 5,6 м², 1931: 5,2 м², 1934: 4,2 м²). Только в 1960-х гг. средняя норма жилплощади в Москве достигла уровня 1912 г.^{880} Первый пятилетний план намечал прирост нормы жилплощади на 7%. В действительности же из-за резкого увеличения числа рабочих она снизилась на 25%. Из запланированных на вторую пятилетку (1933-1937) 4,5 млн. кв. м жилья было построено лишь 37,2%. Средняя московская семья проживала обычно в спартанских условиях, располагая комнатой в «коммуналке» (коммунальной квартире)^{881}.

Небольшим утешением для рабочих служило то обстоятельство, что в результате перераспределения жилого фонда, изъятого у непролетарских элементов, и привилегированного предоставления рабочим новой жилплощади средняя норма обеспечения рабочих жильем по сравнению с 1912 г. несколько увеличилась, поскольку тем самым была лишь слегка сглажена разница между обеспечением жильем рабочих и средней нормой по Москве (1931: 4,1 м², 1935: 4,3 м²)^{882}.