Московское сукно

Прокопий что-то пробормотал и отвесил блондину молниеносную звонкую оплеуху. Парень отшатнулся, удивленно прижимая руку к щеке. Дед, все еще шатаясь, шагнул вперед и с размаху пнул блондина в колено. Удар был мастерский, прямой. Василий услышал неприятный хруст.

Толпа ахнула, замерла. Парень застонал, медленно замахнулся. Дед был быстрее и бросился вперед, орудуя кулаками и локтями. Череду ударов по ребрам и в живот он завершил еще одной пощечиной. Блондин жалобно вскрикнул и упал.

– Первый лег! – провозгласил Филька. – Давайте следующего!

Вторым на дело пошел веснушчатый рыжий. Этот был посерьезнее и решил не рисковать. Он сразу бросился на старика и ударил его кулаком прямо в плоский нос. Прокопий даже не попытался защититься – просто принял удар и отлетел в сторону, приземлившись на зад. Зрители засвистели, захлопали в ладоши. Василий покосился на Фильку – тот был абсолютно спокоен.

Рыжий сплюнул и побежал заканчивать свое дело, уже занося лапищу для нового удара. Дед неторопливо встал, в последний момент вильнул в сторону и бросил землю в лицо противнику. Пока тот рычал и прочищал глаза, Прокопий вскочил ему на спину и начал сосредоточенно бить парня по затылку, по ушам и по шее.

Рыжий пытался дотянуться до старика, метался из стороны в сторону, как пытавшийся сбросить непрошеного наездника конь. Но все напрасно – Прокопий вцепился в здоровяка мертвой хваткой. Через минуту рыжий сдался и рухнул на колени.

– Второй тоже готов! – задорно крикнул Филька. – Ну, третий, на тебя вся надежда!

Последний боец был чернявым и самым молодым из тройки. Сделав выводы из ошибок предшественников, он вышел осторожно, защищая корпус и лицо поднятыми руками. Прокопий перевел дыхание и ухмыльнулся.

– Молодец, хорошо на ногах держишься, – сказал он голосом, похожим на скрип старого колеса на дороге.

Парень не отвечал, продолжал приближаться, перескакивая с ноги на ногу.

– Не разговариваешь, дух сохраняешь… Правильно делаешь. Только на камень-то не напорись. – Прокопий ткнул пальцем в землю перед оппонентом.

Чернявый опустил взгляд на секунду. Этого деду хватило, чтобы подлететь и ударить парня прямо в глаз. Толпа взвыла. Даже Василий поморщился. Грязно ветеран дерется. Получается, конечно, хорошо, но грязно.

Дело кончилось быстро. Чернявый еще пытался отбивать быстрые выпады старика, но с одним глазом много не навоюешь. В конце концов парень просто вскинул руки, ругнулся и сел на траву.

– А вот и третий сдулся! – Филька сунул шапку с деньгами в карман и развел руками. – Извиняйте, люди, уговор есть уговор, ставки я забираю. Зато какую красоту увидели, внукам рассказывать будете!

Зрители недовольно загудели. Одни пошли помогать побитым. Другие пристально смотрели на Костяного. Василий тоже поймал на себе пару недобрых взглядов.

– Ребятки, давайте поедем куда-нибудь еще отмечать, – шепнул Филька. – А то здесь как-то невесело уже.

Забрав лошадей и побитую жизнью повозку Фильки, они поспешно ретировались. Погони они не заметили, но в соседней деревне все равно решили не задерживаться. С крестьянским правосудием шутки плохи.

Зато к отмечанию подошли с размахом. Филька купил колбасу, хлеб и солидный кувшин с самогоном. Первым к нему приложился отдыхавший после драки Прокопий. Затем пахнущая грушами емкость перешла к остальным. Проехав еще пару верст на север, компания остановилась и расположилась на обочине, рядом с полем ржи.

Солнце уже приближалось к горизонту. Раскинувшееся рядом поле ржи приятно пахло и тихо шелестело на ветру. Василий глубоко вздохнул. Приятно иногда от дел отвлекаться.

– Красиво дерешься, Прокопий, – сказал Анвар. – Как научился?

Молчавший почти все поездку старик встрепенулся и с подозрением посмотрел на татарина, будто впервые заметив его.

– А ты кто такой? – проскрипел он.

– Меня Анваром зовут. Я вот с этим, длинным, – это Вася.

– Ага… Вы из лихих?

– Может быть. – Анвар улыбнулся. – Как догадался?

– Да у вас на лбах написано, знаю вашу породу. – Старик еще раз приложился к кувшину и непринужденно расположился под деревом. – А драться научился как все – упражнялся.

– Я раньше таких талантов не видел, – отметил Василий. – Как ты так удар держишь?

– Бог благословил. С детства крепким был – матушка говорила, что меня как-то осел лягнул. После этого боли уже и не чувствую. Однажды, когда служил, меня пруссак штыком проткнул – вот тогда нехорошо было. Но ничего, встал сразу, дал ему в ухо, а потом…

– Замечательная история, потом расскажешь, – перебил Филька. – Господа хорошие, посчитал наши заработки – получайте свои доли. Вам по одной десятой.

Василий получил два рубля. Он ни на секунду не сомневался, что его обдирали, но спорить не хотелось – настроение было слишком приятным. Вечер был теплый, где-то вдалеке запели птицы.

К наступлению сумерек компания расправилась с едой и кувшином. Самогон оказался мягким на вкус и усыпляющим. Прокопий сдался раньше всех – старик вытащил из повозки старый выцветший солдатский мундир, накрылся им и свернулся калачиком под кустом. Воры тоже чувствовали себя не слишком бодро.