Московское царство

Основные черты удельного владения общим вотчинным княжеством повторяют порядки крестьянского долевого землевладения, с которым разделяют и черту значительной неустойчивости, так как держались обычно только между «князьями-братьями», а в третьем поколении наступал распад на обособленные вотчины, выходившие из удельных связей. Распад этот и развивался беспрепятственно везде, где не было ему противодействия в потребности сохранять объединение сил ради политической борьбы и вообще более широких политических задач. И Московское княжество пережило некоторые моменты этого удельно-вотчинного процесса. При сыновьях Калиты – владение по уделам с сохранением единства боевых сил и финансового управления. При его внуках и правнуках уже различают две вотчины (московско-коломенскую и серпуховскую), единство распоряжения военной силой сменяется договорным союзом для совместных действий, нарастает раздельность управления тяглыми людьми и сбора дани по местным княжениям, а поступление дани в великокняжескую казну обусловлено только необходимостью уплачивать «выход» хану. Однако, развитие грозившего и этому княжеству вотчинного распада пресечено влиянием на московские отношения того обстоятельства, что старший из князей московского дома был в то же время великим князем всея Руси, и внутренние московские дела ставились в тесную зависимость от его великокняжеской политики и силы. Интересам этой политики подчинен и сам выдел уделов: важнейший из них, Коломенский, должен, по определению Дмитрия Донского, всегда принадлежать тому князю, кто займет стол великого княжения. Рядом договорных соглашений поддержано единство во внешних сношениях, военных действиях, в сосредоточении собранной дани к одной казне. Тем не менее, семейно-вотчинные традиции сильно связывали великокняжескую власть. Зависимость от них противоречила основным тенденциям ее политики, ее стремления к единодержавию. С особой остротой выступило это противоречие нараставших новых условий политической жизни и традиционного княжьего владельческого права с тех пор, как Дмитрий Донской положил в своей духовной грамоте основание распространению своего вотчинного права на всю территорию Владимирского великого княжества. Ребром стал вопрос, станет ли великое княжество, станут ли все «промыслы» и захваты великокняжеской власти, какими она увеличивала территорию своего непосредственного господства, объектом семейно-вотчинного владения по уделам? Воззрения эпохи склоняли к утвердительному ответу на этот вопрос, и младшие князья не раз предъявляли притязания на то, чтобы князь великий делился с ними новыми приобретениями. Дмитрий Донской сделал уступку этим традиционным воззрениям, назначив младшим сыновьям, кроме уделов в московской вотчине, также наделы из великокняжеских владений, и между его сыновьями возникли серьезные разногласия из-за владельческих отношений, которые быстро разрослись в целый кризис межкняжеских отношений вообще, в борьбу по вопросу о преемстве в великокняжеской области, о взаимных отношениях между великим князем и его родными и более дальними братьями-князьями.