Московское воскресенье

Летчицы стали карабкаться вверх и подошли вплотную к рейхстагу. Все стены его были исписаны автографами. «Это неплохо, — подумала Катя, — рейхстаг будет стоять как памятник победителям. Надо и нам оставить свой след». Она подняла валявшийся тут же кусок мела и написала:

«Прилетели в Берлин с Волги.

Летчицы Нечаева, Румянцева».

Катя крикнула подругам:

— Идите распишитесь!

Марина охотно взяла у нее мел и крупными буквами написала:

«М. Черненко».

Передала мелок другим, и все подписались:

«Н. Мельникова, Федотова, Малахова…»

Недалеко от них остановилась группа офицеров. Лейтенант, встав на каменные обломки, писал размашистыми, крупными буквами:

«Да здравствует мир!»

Катя невольно вскрикнула:

— Павел!

Лейтенант обернулся, посмотрел на нее и бросился навстречу:

— Ты ли, Катя!

— Здравствуй, Павел! Вот и увиделись! Поздравляю с победой!

— Спасибо! И я поздравляю! Можно тебя поцеловать?

— Только не крепко.

— Почему?

— Цензура не позволяет, — пошутила Катя, косясь на Гришу. — Познакомься с моим мужем.

Павел отшатнулся:

— Ты вышла замуж? Когда?

— Вчера.

Она подозвала Гришу:

— Это мой университетский товарищ Павел Березин.

— Очень приятно! — сказал Гриша.

Павел окинул Гришу критическим взглядом и не нашел, к чему бы придраться: «Парень что надо».

Гриша стоял около них и молчал. Молчанием он торопил Катю — пора идти. Катя начала прощаться:

— До свидания, Павел, до встречи у памятника Ломоносову.

— Теперь эта встреча, пожалуй, будет ни к чему! — заметил Павел.

— А дружба? Дружбу ты ставишь ниже любви?

— Не всегда.

— Тогда приходи обязательно!

Вернувшись домой, Гриша заметил, что Марина и Веселов чем-то встревожены: они вели какие-то бурные разговоры.

Вечером Марина пошла к Маршанцевой:

— Товарищ командир, можно обратиться по личному делу?

— Обращайся, слушаю, — Маршанцева насторожилась, словно угадывала, о чем будет просьба.

— Товарищ командир, — запинаясь, начала Марина, — разрешите мне тоже выйти замуж…

«Так и есть», — подумала Маршанцева с неудовольствием и, чтобы скрыть это, начала расспрашивать девушку о женихе. Знает ли она его характер? Проверила ли она свои чувства? Может быть, между ними еще и нет любви, а только одно увлечение?

— Нет, нет, — запротестовала Марина, — мы давно и крепко любим друг друга.

— Ну что ж, я согласна, выходи. Мне он кажется хорошим человеком. Желаю тебе счастья. Вы думаете после демобилизации жить в Москве?

— Да, он перейдет в Гражданский воздушный флот, а я буду учиться.

— Вот и хорошо, позовите меня на свадьбу! Я тоже буду в Москве.

Марина изумленно посмотрела на нее:

— Товарищ командир, вы меня не так поняли, я хочу сегодня свадьбу справить.

— Сегодня! — в свою очередь изумилась Маршанцева. — Час от часу не легче! Как же так сегодня? Ведь надо же подготовиться. Я вчера истратила все лимиты, теперь надо экономить.

— А нам ничего не надо… За общим ужином вы объявите о нашей свадьбе. Вот и все.

Маршанцева задумалась. Вчера одной сделали свадьбу, сегодня другой, а завтра третья захочет? Нет, надо это пресечь. Но если вчера разрешили одной, то почему сегодня я запрещаю Марине? Нельзя же ее обидеть!..

— Я согласна, но только ты не обижайся, если ужин будет скромным.

— Нам ничего не надо! — воскликнула Марина. — Мы так, по-товарищески!

— Ну, хорошо, — согласилась Маршанцева. Она тут же подумала, что гости из соседних полков принесут по бутылочке вина — и свадьба будет настоящая.

И она приказала поварихе постараться, чтобы все было пышно, торжественно и вкусно.

— Захватить вина? — сговаривались летчики, получившие новое приглашение в полк Маршанцевой. — Это можно! — И захватили кто сколько мог донести.

В полку Маршанцевой пировали второй вечер. И весть об этом разлетелась по всем полкам, расположенным невдалеке.

Самолет за самолетом стал прибывать на аэродром. Знакомые по Кубани, по Кавказу летчики выходили нарядные и торжественные, шли прямо к командиру.

— Что-о? Опять свадьба! Нет, нет, нет! — решительно отказывала Маршанцева всем женихам. — Не могу! В Москве приглашайте меня. Прибуду с удовольствием.

Опечаленные женихи разлетелись, девушки успокоились. Не так уж долго осталось ждать.

И вот в полк прибыл долгожданный приказ. Все собрались на последнее партийное собрание. Последний раз с ними говорила командир полка:

— Дорогие мои, ну вот наш славный полк закончил боевой путь в Берлине. Дадим себе слово, что и в мирных условиях, в труде и в учебе, будем требовательны к себе, как гвардейцы, будем настойчивы, как гвардейцы, будем честны и дружны, как гвардейцы. Будем всю жизнь помнить наших подруг, павших смертью храбрых, будем всю жизнь чтить память нашей старшей подруги Марины Расковой.

После командира слово взяла комиссар: