Москва, 1941

Большинство комсомольцев вернулось обратно в Москву и другие города в начале сентября, хотя некоторые задерживались почти до конца месяца. Так, согласно справке, выданной в 6-м районе 8-го управления оборонительного строительства Главоборонстроя НКВД, студент Щукинского училища Владимир Этуш отбыл в Москву только 26 сентября.

Некоторые студенты и даже школьники пытались убежать на фронт, тем более что воинские части были совсем рядом. МГК ВЛКСМ требовал вернуть их на «гражданку», посылая, например, такую телеграмму: «Прошу вмешаться и немедленно дать указание об отчислении учащихся 94 школы Краснопресненского района Купермана Владимира и Садвакасова Искандера из армии зпт обоим по 15 лет тчк Адрес Действующая армия полевая почта 517-33 23 стрелковый полк батарея ПТО зпт волнуются родители зпт занимается ЦЕКА и выяснить возраста и обстоятельство перехода студента Яблокова И К действующая Армия ППС 33 артдивизион 152 зпт учащегося Старостина Н ППС 33 артдивизион 152 студента Герш там же тчк».

Труд работавших на рубеже не был бесплатным. Это справедливо как для мобилизованных профессиональных рабочих, так и для комсомольцев и местных жителей (колхозников). В ряде случаев зарплату получали даже ополченцы, впрочем, об оплате труда заключенных информации нет. «В конце июля выяснилось, что повременная оплата не стимулирует роста производительности труда, и было решено отказаться от этой формы оплаты труда. Была введена сдельная система, т. е. оплата в соответствии с выполненной работой… У городского населения (служащих, лиц умственного труда, учащихся и др.) выполнение норм составляло 60–80 %, у сельского населения выполнение норм на земляных работах доходило до 90–100 %. Сдельные заработки у кадровых рабочих доходили до 20 рублей в день, а у мобнаселения от 4 до 8 рублей», – вспоминал бухгалтер «Моспромстроя» Юлий Брауде.

Руководители, инженеры и другие работники, к которым не применялась сдельная оплата труда, получали 60 % доплаты за «полевые условия», при этом прикомандированные к ним военные инженеры имели только 25 % доплаты. Бывали даже случаи, когда к работавшим приезжали семьи, которые проводили это лето почти как на даче. При этом нельзя забывать, что стройка считалась сверхсекретной.

В августе в 6-м полевом строительстве, костяком руководства которого являлось Управление строительством Дворца Советов, появился даже собственный московский парикмахер. Рабочих действительно надо было стричь и брить, да и студенты уже стали отпускать свои первые бородки. Вероятно, предполагалось, что парикмахер будет ездить по бригадам и приводить в порядок их внешний вид.

В архиве сохранилась справка «для предоставления по месту спроса», выданная трестом «Московские гостиницы» «тов. Форсенкову К. П. в том, что он работает в должности мужского мастера и получает заработную плату 747 руб. 50 коп. в месяц – сдельно». Это были очень неплохие деньги, и, видимо, без учета чаевых. Справка была выписана на бланке гостиницы «Гранд-отель» – который располагался в самом центре Москвы, примыкая к тогда еще не достроенной гостинице «Москва», напротив Музея Ленина.

Перед руководством полевого строительства встал вопрос об оплате труда мастера: обычно всем полагалась такая же зарплата, как и на прошлом месте работы, плюс надбавка за полевые условия. Но, видимо, начальство полевого строительства такой перерасход бюджета не обрадовал, и было вынесено решение, что за первую неделю Форсенкову будет выплачено из расчета 450 руб. в месяц, а после этого он перейдет на сдельную и будет получать 90 % от выручки. Интересно, что за ту же первую неделю работы его выручка составила 216 р. 20 коп., и если бы он сохранил такую же выработку в сентябре, то не потерял бы в зарплате.