Москва, 1941

«Вся работа и ее организация рождались стихийно, без особой подготовки. Нужно было на ходу решать вопросы с питанием, при отсутствии походных кухонь котлов, посуды, поваров, снимали котлы из бань, прачечных, посылали в Москву и Калинин, делали земляные очаги, тут же на месте подбирали кадры поваров и обслуживающего персонала. Организовывали пекарни, если их не хватало в населенных пунктах, строили земляные с малым количеством кирпича и производительностью 1 до 5 тонн хлеба в день, ибо для 35 тысяч человек нужно было дать 35 тонн хлеба в день, а принимая во внимание 2–3 дневный запас, это было уже более 100 тонн. Хлеб – это мука, транспорт, топливо. То же самое с питанием. Чтобы накормить 35 тысяч человек, надо было организовать походные полевые столовые, подвезти продукты, овощи и очень много нужных и необходимых предметов и продуктов. Нужно было думать о починке обуви, одежды, выдаче ее, у кого не было», – вспоминал начальник треста «Моспромстрой» Марк Сергеевич Степанов.

Чуть ли не в наилучшем положении оказались заключенные. «За время работ мы основательно поизорвали свою одежду. Некоторые из бойцов и все командиры получили обмундирование, но большинство – нет. И когда батальон шел походным порядком через г. Сычевку, я был в боевом охранении, вооруженный винтовкой, находился не в строю, а сбоку. Ко мне подошли женщины и спросили: “Это заключенные из Валдайских лагерей?” Все выглядели действительно жалко. Пооборвались и устали. Впоследствии встретились с заключенными из Валдайского лагеря, около Новодугина. Они также строили противотанковые рвы вдоль р. Вазуза, но были одеты лучше, чем мы, и имели регулярное снабжение и питание», – вспоминал ополченец из подмосковного Егорьевска Константин Павлович Некрасов.

К августу питание наладилось, через линию проходили стада, которые перегоняли на восток. Это позволяло получать и мясо, и молоко. Сыр, масло, сахар и другие продукты привозили из Москвы. Тяжело обстояло дело с табаком – местные запасы были эвакуированы, надо было выбивать фонды.

Не будем скрывать, работали тоже по-разному, кто-то стремился улизнуть в Москву, кто-то отлынивал от работы. Участки для работы были разбиты по районам, учебным заведениям, кроме того, юноши и девушки работали отдельно. Девушки оказались более выносливыми и дисциплинированными, чем юноши. «У нас для комсомольцев норма была установлена 6 кубометров. Некоторые из них имели по 16 лет – юбки снимут, завязывают и носят мешками песок наверх. Некоторые из них оставались дорабатывать норму. Так и заявляли, как я могу уйти, когда норму не выполнила. Все выполнили, а я не выполнила», – вспоминал комиссар батальона строителей оборонительных рубежей А. С. Карпушин.