Москва-2016

Леша достал из разгрузки под курткой флягу, открыл и приник к ней. Кир заметил, как тяжело, напряженно он глотает воду — будто каждое движение кадыка доставляло ему боль. Напившись, старик вытер рот рукавом, сунул флягу обратно и сказал:

— Мертвецы там лежат, парни. С десяток, я и считать не стал. Женщины тоже и, кажется, пара детишек.

— Далеко? — спросил Яков и помахал рукой с растопыренными пальцами. — Вроде я запаха не…

— Тут — «не», а там — «да»! — отрезал Леша. — Дальше эта труба с другой пересекаются под прямым углом. По второй идет углубление такое квадратное, в нем вода. Они в воде лежат.

— Утопленники, что ли? — спросил Кирилл.

— Нет. Позы характерные… и лица искаженные. Газ это. И чемоданы какие-то валяются, сумки. Я, конечно, не стал копаться, страшная слишком картина. Хотя на многое насмотрелся, но отвык. Тогда, помнишь, Якуша, привыкли — такие страсти видели, и ничего, а теперь… — старик содрогнулся, обхватил себя за плечи. — В общем, это вещи тех, кого газ варханов под землей настиг. Хорошо, нам в ту сторону не надо, нам в эту трубу.

Он кивнул на одно из отверстий, и Кир спросил:

— Почему именно в эту? По каким приметам ты определил?

Надевая рюкзак, Леша пояснил:

— Ну, вообще-то трубы все одинаковые, но именно эта в юго-восточном направлении ведет. Идем.

Кир, глянув на светлое отверстие вверху, взялся за лямку.

— Учти, если заблудимся, то по твоей вине.

— Не заблудимся, — ответил Леша, шагая в трубу. — До самой Москворецкой так дойдем.

* * *

— Ну что, заблудились? — Если бы сарказм Кирилла был светом, то им можно было озарить всю московскую подземку. — Может, теперь дорогу у кого-то спросим? У крысы встречной или еще у кого? Или можете у меня спросить… Афанасьевич, не хочешь спросить у меня, как отсюда выйти?

— Как отсюда выйти, Кирилл? — спросил Яков устало.

— Не знаю! — отрезал Кир и отвернулся.

Хорошо хоть фонарик горел ровно и ярко, и в запасе у них были еще два, и батарейки имелись, — а то от всего этого впору было впасть в депресняк. Теперь они находились внутри узкой, так что и не выпрямишься в полный рост, трубы, состоящей из широких бетонных колес, неровно пригнанных, с сыплющейся из щелей влажной землей. В некоторых местах капала вода.

Положив рюкзак под спину, Кир попытался вытянуть ноги, но они уперлись в противоположную стенку трубы. Хотелось спать, глаза слипались. Еще хотелось курить, но Яков запретил — от дыма Леше становилось хуже, хотя тот и крепился, мол, ему все нипочем. Агроном сидел рядом, прикрыв глаза, а старик уполз вперед по трубе, чтобы разведать обстановку.

— Когда были под той светлой дырой, надо было «кошку» на лестницу бросать, цепляться, выползать наверх, — продолжал Кир. — А вы… «До самой Москворецкой дойдем»! — он передразнил дребезжащий голосок старика.

Сбоку протянулась рука, схватила его за шиворот, дернула. Повернувшись, он едва не столкнулся носом с Яковом.

— Кирилл, я очень тебя прошу: не делай больше так, — произнес агроном. — Леша — он…

— «Хриплость или другие изменения голоса, боль и дискомфорт при глотании, частый кашель, кровяные прожилки в слюне», — перечислил Кир.

Еще несколько секунд Яков смотрел ему в глаза, потом отпустил.

— Много знаешь, память хорошая. Это тоже из твоей «Кубышки»?

— Да. А помню потому, что у меня мать умерла от рака, хотя и не горла, но я столько всего про него тогда прочел!.. Симптомы ясные.

Яков посмотрел вдоль трубы — фонарь старика горел далеко от них — и заговорил тише:

— Леша крепится, как может, но ему немного осталось. А ведь такой мужик сильный был… Быстрый, резкий, как выстрел! Поэтому проявляй уважение, Кирилл.

Кир отвернулся, чтобы не сказать в ответ какую-нибудь грубость. Из глубины трубы донесся голос Леши:

— Сюда идите, тут просвет!

На корточках они поспешили в ту сторону. Леша согнулся в три погибели над круглой решеткой в одном из бетонных колец, светил фонариком, поворачивая его из стороны в сторону.

— Это же метро! — воскликнул Кирилл, заметив, как блеснули внизу рельсы. — Тоннель метро. По нему можно на станцию… А решетку как снять?

Он вцепился в толстые прутья, подергал, потом лег, наклонил голову, осмотрел края отверстия. Концы прутьев были утоплены в бетон — не вырвать. И не сломать, конечно, а чтобы перепилить, столько времени понадобится…

Он поднял глаза на Лешу с Яковом.

— Никак. А в этой трубе что дальше, куда она ведет?

— В сортир ведет, — сказал Леша и закашлялся — мучительно, с судорожными хриплыми вздохами, схватившись за шею обеими руками.

Яков молчал, с жалостью глядя на друга.

Кир привстал, перешагнув через решетку, протиснулся мимо содрогающегося в спазмах Леши, снова опустился на четвереньки и пополз по трубе, включив фонарик.

Вскоре она закончилась, и к этому времени смолк кашель за спиной. Труба выходила под потолок облицованного плиткой длинного помещения с разбитыми писсуарами и сломанными перегородками кабинок, где стояли унитазы. Оглядев все это сквозь решетку с тонкими прутьями, Кирилл кое-как перевернулся, ногами вышиб ее и спрыгнул. Прошелся вдоль стены с раковинами к двери в другом конце уборной.