Москва 2042

Донесения были написаны в виде писем подруге. Какой-то будто бы Кате. На самом деле, я думаю, этой Катей был какой-нибудь начальник отдела, а может быть, и шеф всего КГБ.

Но ход, надо сказать, удачный. Обыкновенные письма с налетом простонародности и с ошибками. И все прямым текстом без всякой шифровки. И если б даже сам Сим Симыч эти письма перехватил, то и он при всей своей проницательности вряд ли догадался бы, что они собой представляют.

А на самом деле в них было сказано о Симыче все.

Как он живет, как работает, над чем работает, какие идеи вынашивает, о чем говорит, как его здоровье и даже (вот она, женская подлость!) каков он в постели.

Называет она его внешне очень почтительно — батюшка. Но на самом деле ее оценки холодны, трезвы, временами насмешливы и уж для малообразованной деревенской бабы слишком тонки.

Вот, например, она описывает процесс сближения.

А еще. Катюша, в местном нашем обчестве произвелся недавно большой переполох, приехал будто бы знаменитый русский писатель. И в газетах во всех об нем сообщили и по тиви его что ни вечер кажут, сам из себя он весь видный, борода страшная, а голосок тонкий. Выступает все против коммунизма, за православие и америкашек наших тоже травит за то, что Бога забыли. Заместо того, говорит, чтобы собой жертвовать, вы, говорит, нежитесь и с жиру беситесь. А прожорный и заглотный коммунизм уже к самому вашему горлу подступил и скоро в него своими клыками железными вопьется…

…Писатель решил в наших местах поселиться, потому как, говорит, природа здесь очень ему нашу среднерусскую напоминает. Купил у одного нашего ферму и сорок акров земли с лесом и озером и затеял все это обнести забором.

…Живет с семьею уединенно, на людях не появляется, говорят, работает по восемнадцати часов в сутки. Однако на службе в Свято-Георгиевской церкви бывает. Здесь к нему можно очень тесно приблизиться, хотя он всегда окружен своими, а его бодигард[11] Зильберович (православный казак из евреев) за всеми пристально смотрит и каждого приближающего плечом оттирает.

…Я понимаю, Катюшка, что ты имеешь в виду, я этим местом в свое время Тома завербовала. Том, однако, человек южный и впечатлительный, а этот писатель живет выдуманными образами, а того, что рисуется перед ним, напрочь не видит, хотя я уж и так, и так. Кажный раз, когда он в церкви бывает, норовлю занять позицию прямо перед ним, становлюсь на коленки и бью поклоны, но ему, как говорится, хоть на нос вешай, он на это на все ноль внимания. Том говорит, ты дура, дура, ежли уж хочешь преимущество свое показать, зачем же ты его джинсами маскируешь?

…Том оказался умный, черт, хотя и черный. Теперь уже не я перед писателем позицию занимаю, а он, как увидит меня, так передвигается и, сзади становясь, все молится, молится. Чую, рыбка вокруг крючка ходит, вот-вот клюнет.

…Клюнуло!