Москва 2077. Медиум

Двое здоровых мужиков в камуфляжке вытащили меня из сетки и, ни слова не говоря, вышли, заперев за собой тяжелую деревянную дверь с двумя поперечными металлическими полосами – вверху и внизу. Металл отблескивал новизной, нигде на полосках не видно было ни пятнышка ржавчины. Такими же новыми были деревянные стены комнаты. Пахло то ли сосной, то ли елью, в общем, смолой.

В комнате была большая двуспальная кровать с чистым голым матрасом. У стены стояли квадратный деревянный стол с толстыми ножками и толстой столешницей, два стула и неподалеку – вместительный зеленый таз, над которым висел алюминиевый рукомойник. Над столом, слева от рукомойника, к стене крепились две длинные деревянные полки, на которых не было ничего. Напротив входной двери в стене светилось крошечное окошко, но располагалось оно, как в тюрьме, под потолком и было заделано прочной железной решеткой.

В дальнем углу я заметил дверь высотой ниже среднего человеческого роста, обитую по периметру поролоном. Я подошел к этой двери и открыл ее. За ней оказалось крошечное и абсолютно пустое помещение без окон и без полок, но с двумя одежными крючками на стене. Кладовка? Шкаф? Душевая? Предназначение комнатки было непонятно.

Я вернулся в большую комнату и попробовал выглянуть на улицу, но нигде не было щелей и отверстий. Тогда я приложил ухо к смолистой двери и услышал возобновившийся стук топора, детский смех и фырканье лошадей.

«Куда я попал? – думал я. – И что ОНИ собираются со мной сделать?» Помещение было и похоже, и не похоже на тюремную камеру. И зачем в нем просторная двуспальная кровать?

Если это инкубатор, то помещение вполне может оказаться ячейкой инкубатора. И если это так, то кто здесь я? Яйцо, цыпленок или бройлер?

Так я размышлял час. А может быть, десять минут. Часы у меня отобрали вместе с рюкзаком, а в тех обстоятельствах, в которых я оказался, время могло замедляться и ускоряться, как ему угодно.

Вдруг за входной дверью раздались приближающиеся голоса, затем тяжелые шаги по ступеням деревянной лестницы, лязгнул засов, и в комнату, пригнувшись, вошел человек громадного роста в синем костюме с иголочки. Я вскочил на кровати, а он закрыл за собой дверь и, нависая надо мной, стал внимательно рассматривать меня, словно я был интересным экземпляром бабочки или каким-нибудь редким зверьком. У человека были короткие седые волосы, шрам над бровью и стальные глаза. Это его я видел на площадке.

– Вы полковник? – спросил я, сглотнув. – Что вы собираетесь со мной делать?

Еще я хотел спросить, где Анфиса, но вовремя одумался. А вдруг она все-таки убежала? В таком случае было бы неразумно давать любую информацию о ней этим людям.

Глаза человека проделали странную операцию. Зрачки их сузились почти до точки, а потом снова расширились. Человек молчал.

– Можно мне в туалет? – спросил я.

Выражение лица гиганта на этот раз вообще никак не изменилось. Он продолжал молча смотреть на меня.

Я заерзал, потер руками волосы. Наверное, газ из баллончика окончательно выветрился из меня, и я вдруг почувствовал поднимающийся от меня резкий запах пота и грязного тела.

– Так что, можно? – переспросил я, набравшись храбрости.

Седой великан в синем костюме повернулся и, качнувшись, как будто у него кружилась голова, вышел, молча закрыв за собой дверь.

13

Еще не прошло и суток, как я расстался с Надей, а казалось, что прошло несколько месяцев. Я дважды едва не погиб, меня пытали, травили газом, тащили в сетке, как дикое животное. Мне пришлось самому бить, пытать и допрашивать живых людей. Я намеревался стать соучастником убийства, а может быть, и убийцей.

А главное – внутри меня за это время успело пронестись столько ураганов, шквалов, торнадо, гроз и жутких снегопадов, сколько в обычной жизни приходится на год, а то и на два.

Теперь я ждал своей участи в каком-то жутком и совершенно не поддающемся пониманию инкубаторе. Заведении, управляемом явно сумасшедшими людьми. По сравнению с этими местами даже Сектор казался мне детским санаторием.

Чего бы только не отдал я в те мгновения, чтобы снова оказаться рядом с Надей, в Сокольниках, в своей квартире.

Зачем? Зачем я сорвался и дал обещание, которого не мог выполнить хотя бы потому, что не мог знать, с чем мне придется столкнуться? Мне тридцать девять лет, а повел себя как подросток. Неуравновешенный мальчишка.

Ведь я жил в раю. И не ценил этого рая. Привык к нему.

Еще вчера я жил в мире, в котором не было преступности, наркомании, голода, ядерных отходов, рекламы тампаксов, пропаганды, предвыборной борьбы, распродаж, войн, бензиновых паров в воздухе, тяжелых металлов в питьевой воде, локальных конфликтов, угрозы перенаселения, нелегальной миграции, озоновых дыр, новостных заголовков типа «Учительница средней школы тридцать лет пролежала в стене в халате от Prada», автомобильных аварий, детской порнографии, алкоголизма, литературных критиков, ток-шоу, кислотных дождей, психиатрических лечебниц, галоперидола с серой, взрывов в метро и ювелирных украшений для хомячков.