Москва 2087 (СИ)

Ольга Андреевна кинула на неё удивленный взгляд, но потом и сама заметила, что происходит снаружи. И остановила «Руссо-Балт», едва не наехав на бордюр передним и задним правыми колесами. А Марья Петровна выскочила из машины — почти с радостью ощущая, как её накрывает очередная волна ярости. В прежней своей жизни — до трансмутации, до реградации, — она даже не предполагала, что ярость бывает настолько похожа на эйфорию. И теперь дело было отнюдь не в ощущении подлой несправедливости происходящего: четверо избивали одного, да еще — лежащего на земле. Для ярости Марьи Петровне требовалась не причина, а просто повод.

Она даже не подбежала — подскочила к компании негодяев, явно вознамерившихся забить до смерти свою жертву. И еще на бегу выхватила из кармана своей парки руку с оружием: не пресловутым «Ван Винклем», а массивным кастетом. Впрочем, кастет этот был не простой — модифицированный. И, по сути, представлял собой гибрид обычной «свинчатки» и «Рипа ванн Винкля».

Двое из этой шпаны — те, кто в данный момент не принимал активного участия в избиении — появление Марьи Петровны заметили. И даже повернулись к ней — без всякого, впрочем, беспокойства. Разве могла им чем-то угрожать эта хрупкая темноволосая женщина в распахнутой парке, со свалившимся с головы капюшоном?

Первому из них Марья Петровна нанесла страшный разящий удар: рукой с кастетом — с разворота в левую скулу. Раздался хруст, лицевая кость мужчины как бы продавилась внутрь, а сам он даже не закричал: издал то ли всхлип, то ли хрюканье. И, прижав к лицу обе ладони, рухнул на колени. Между пальцев у него заструилась кровь, и крупные её капли яркими горошинами стали оседать на тротуаре, заносимом снегом.

Всё это Марья Петровна уловила краем глаза — периферийным зрением. Она уже поворачивалась ко второму противнику — который, надо отдать ему должное, продемонстрировал неплохие рефлексы. Он подался назад, отпрянул за долю секунды до того, как получил бы кастетом в висок. И свинчатка Марии Рябовой задела его голову лишь по касательной.

Но и у Настасьиной матери с рефлексами был полный порядок. Прошло уже больше полугода с момента её реградации, и за это время она не просто прошла полный курс реабилитации. Сначала с ней поработали физиотерапевты, потом — тренеры по фитнесу, и благодаря их усилиям Марья Петровна обрела такую физическую форму, какой она не обладала даже до своей недобровольной экстракции.

Она уловила движение своего противника. И, хоть уже не могла изменить траекторию удара, сумела предпринять кое-что еще. Её модифицированный кастет был оснащен крохотной обоймой, которая содержала ампулы с тем самым седативным препаратом, что использовался для «Ван Винклей». В обойме имелось всего три заряда, и дистанция поражения должна была составлять не более тридцати сантиметров — то есть, годились они только для ближнего боя. Но — в сложившейся ситуации это было как раз то, что нужно.

Один из этих зарядов Марья Петровна тут же пустила в ход. Для этого ей пришлось сильнее сжать пальцы в кулак при нанесении удара, и она даже не была уверена, сработает ли этот прием. Но — всё вышло как нельзя лучше. Заряд транквилизатора угодил мужчине в левую щеку, и он отключился почти моментально. Из-за того, что он отклонился назад в момент удара, мужчина повалился навзничь — не успев издать ни звука. И так и остался лежать — с широко раскинутыми руками, словно князь Андрей Болконский на поле под Аустерлицем.

Всё это случилось так быстро, что двое мордоворотов всё еще продолжали избивать ногами свою жертву, когда их подельники уже бесповоротно вышли из строя. Очевидно, оба впали в такой раж, что даже и не заметили, что произошло прямо за их спинами.

Зато человек, скорчившийся на заснеженном тротуаре, каким-то образом ухитрился заметить всё. И — он явно понял, что настал тот момент, когда у него возник шанс переломить ситуацию в свою пользу.

Он перекатился вбок, уклоняясь от удара, нацеленного ему в грудь, а потом схватил своего противника за ногу и резко рванул вниз. Тот грянулся спиной и затылком оземь, как только что — его сотоварищ. Но, в отличие от него, не остался лежать безмолвно — начал злобно и затейливо материться. Причем, как заметила Марья Петровна, в голосе его проступало еще и явное удивление.

Однако отвлекаться на это Мария Рябова не стала. Она выбросила вперед и вверх руку с кастетом — ударила того из четверки нападавших, который еще оставался на ногах, в основание черепа. Точнехонько — между воротом его куртки и краем зимней шапки. Мужчина упал мгновенно — как будто ему подрубили ноги. Причем упал носом в тротуар, и Марья Петровна отлично знала, кто обычно так падает. Но — ни раскаяния, ни даже легчайшего огорчения она не ощутила.