Москва

Ждать пришлось долго. Комаров сразу не убивал, у него было всё заранее продумано. Жертву сначала следовало накормить и напоить, чтобы тот расслабился и не почувствовал угрозу.

Время замедлило свой ход, секунды длились бесконечно, а минуты превращались в года. Но мы терпеливо ждали, пусть это удавалась нам с большим трудом.

И надо же было такому случиться, что мы едва не проморгали момент, когда Комаров решил пустить в ход инструмент убийства – тяжёлый молоток. Всему виной было дребезжание по рельсам ещё недавно так умилявшего меня трамвайчика. На несколько секунд звуки, что он издавал, приглушили все остальные.

Первым среагировал Лёня Бахматов.

– Кажется, началось! – воскликнул он и бросился к дому.

Я кинулся за ним, опередил, перемахнул через забор и вломился в дом через окно. Навстречу метнулась чья-то тень: не знаю, может, Комаров, а может и Ваня, поэтому я не сразу пустил револьвер в ход.

Мы налетели друг на друга. И тут стало ясно: это злодей.

Он был ниже меня, действительно, хлипкий на вид, и потому не устоял на ногах. Однако, даже потеряв равновесие, он не сплоховал, а вцепился мне в горло стальной хваткой.

Комаров оказался силён как Геракл, если бы не удар по ушам, что я нанёс ему обеими руками, он бы задушил меня или вырвал кадык: мощи у него хватало и на то, и на другое.

Он явно не ожидал от меня такой ответки и потому выпустил горло и с противным бабьим визгом заверещал. Развивая успех, я врезал ему правой в скулу.

Визг прекратился, Комаров свалился без сознания.

В тот же миг рядом со мной появились товарищи, но я не увидел среди них Ивана.

– Ребята, где Ваня Бодунов? – прокричал я, вертя головой во все стороны.

– Тут я! – на пороге комнаты появился Бодунов.

Он шёл, держась за окровавленный висок.

– Тебя ранило?

– Зацепило слегка. Вроде кожу слегка ободрало, а так ничего, – смущённым тоном произнёс Иван.

– Тебе надо срочно показаться к врачу! – сказал Бахматов.

– Да всё нормально. На мне как на собаке быстро заживает, – попробовал отшутиться Бодунов, но его уже потащили на пролётку, чтобы доставить в ближайшую больницу.

Комаров очухался быстрее, чем я думал. Поохивая и кряхтя, он открыл глаза и попытался встать.

Я направил на него ствол нагана.

– Дёрнешься, сука, и я тебя пристрелю!

Он бросил на меня угрюмый взгляд.

– Убьёшь – тебя самого посадят.

– Зато буду знать, какую гниду прибил.

Не так часто мне приходилось наблюдать воочию серийных убийц. Глядя на его благообразную внешность и начинающую седеть бородку не верилось, что этот гад раскроил черепа как минимум трём десяткам невинных людей.

Привели его жену Софью, довольно миловидную особу. Почему-то она не выглядела испуганной, скорее озадаченной что ли.

Где-то заплакал новорожденный, по идее мать была просто обязана кинуться к нему, движимая природным инстинктом, но нет, Софья осталась стоять на месте.

– Меня расстреляют? – тихо спросила она.

– А ты как сама думаешь? – нахмурился Бахматов.

– Я б расстреляла, – призналась женщина.

В сторону супруга она даже не смотрела. Не похоже, чтобы у них были хоть какие-то чувства друг к другу, хотя, это не мешало Софье помогать ему заметать следы убийства и прятать трупы.

– Будешь давать показания? – сурово произнёс Бахматов.

– А мне скидка за то будет? – вяло поинтересовалась та.

– Как суд решит, – не стал врать сыщик.

– Буду. – кивнула она. – Авось на суде поможет.

Но я почему-то понадеялся, что всё произойдёт именно так, как оно было когда-то: и Василия Комарову, и его супругу расстреляли.

Глава 10

Лицо Трепалова было таким строгим, что я было подумал – не случилось ли что, даже стал прикидывать, накопленные грешки за собой. По идее за столь короткое пребывание в Москве, накосячить по крупному я бы физически не успел, но у начальства бывают собственные представления на сей счёт.

Будет буря со всеми вытекающими? Или пронесёт?

От Бахматова и Буданова тоже ничего не укрылось, все они с напряжением смотрели на Александра Максимовича, скажу больше – Леонид, который знал Трепалова лучше всех нас, даже втянулголову в плечи. Так обычно поступают, когда ждут серьёзного разноса.

Выходит, и впрямь не к добру…

И вдруг на лице начальника появилась добрая и, я бы сказал, по детски простодушная улыбка. Сразу стало легче дышать, воротник перестал сдавливать шею.

– Товарищи, – торжественно объявил Трепалов.

Не успел он продолжить, как мы почувствовав величие момента, одновременно поднялись со своих мест в кабинете на Петровке.

– Товарищи, – повторил Александр Максимович. – Я был у Феликса Эдмундовича. Руководство наркомата внутренних дел высоко оценило нашу с вами работу. Эксперимент с созданием нашего отдела признан успешным на самом высоком уровне. Поэтому, разрешите мне поздравить вас и объявить благодарность!

– Служим трудовому народу! – радостно откликнулись мы, а я при ответе даже замечтался, что когда-нибудь смогу сказать – служу Советскому союзу, до появления которого остались считанные месяцы.

И пусть это будет ещё не та страна, в которой я родился и провёл очень даже счастливое детство, но всё равно, на душе было приятно.