Москва-36

-Почему тебе интересно?- Отвечает Мири вопросом на вопрос и подозрительно прищуривается.

-Просто любопытно знать сколько времени у нас есть на разговор.- Откидываюсь в кресле и принимаю беспечный вид.

-Это зависит не от расстояния,- отбивает шарик девушка, переходя на английский.- а от того сколько дел будет по дороге у нашего водителя Хуана.

Я фыркаю, Мири улыбается, показывая два ряда белых ровных зубов.

-В Ленинских казармах, бывших кавлерийских,- охотно продолжает она.- правда нашей женской секции досталось место в конюшне. Лошади все на фронте, так что мы с подругой спим в стойле с вывеской Клотильда.

'Хм, хорошее агентурное имя'.

-Да, у вас талант рассказчицы,- поощряю девушку на русском языке.- чему, интересно, вас учат в казармах, я имею ввиду военное дело?

-Кроме идиотской шагистики- ничему,- сокрушается Мири.- винтовки только у караульных...

Смотрю на горящее возмущением юное лицо моей собеседницы и думаю: сколько же ей лет? Восемнадцать- девятнадцать? Сбежала из дома, делать революцию. Сообразительная, смелая...

-... если бы не Мартин,- звенит её голосок.- который научил стрелять меня из...

Девушка осекается и со злобой смотрит на меня.

-Даром мне нужен этот твой Мартин- трус и провокатор,- спешу перехватить инициативу в разговоре.- он...

-Ты его не знаешь!- Послышались истеричные нотки.

-Я знаю, что он послал тебя на верную смерть, а его самого, наверняка, и след уже простыл,- не ведусь на её крик и монотонно цежу слово за словом.- а сделал он всё это, чтобы столкнуть в городе и во всей Испании коммунистов, анархистов и вас поумовцев. Ну и кто он тогда, если не фашистский провокатор?

'Молчит, уже не плохо'.

-Если надумаешь стать настоящей диверсанткой или новой Мата Хари, дай объявление в 'Публисидад', что хочешь купить дамский браунинг и укажи номер телефона, заканчивающийся на 6-5-4. Тебя найдут.

С улицы послышался надсадный вой неисправного двигателя.

* * *

-Он тебя бил?- Скрипучий прокурорский голос поумовского парламентёра, очень подходил к его выражению лица, за внешней суровостью скрывающее если не презрение, то, по крайней мере, осуждение окружающей действительности. С интересом разглядываю его умное лицо с близко посаженными глазами, длинным носом и ефрейторскими складками на щеках.

Надеть ему на голову вместо республиканской пилотки пробковый шлем, а в руку дать стек и вот перед вами- сотрудник Опиумного Департамента колониальной администрации Индии следит за погрузкой наркотика в Китай.

'Сынок, однако, превзошёл папашу: этот будет отравлять опиумом своих пасквилей людей по всему миру даже после своей смерти'.

-Упала неудачно...- сквозь зубы буркнула Мири.

Оруэлл с сомнением смотрит на начавшую отливать фиолетовым шишку на её лбу.

-Верните оружие.- Его презрение к миру сконцентрировалось сейчас на мне.

-Оставим у себя для страховки,- пародирую британский акцент собеседника.- чтобы не возникло новых трактовок этого инцидента: оружие с отпечатками пальцев вашей ополченки станет хорошим аргументом для милиции.

Оруэлл отворачивается криво усмехается, разглядывая отметину от пули над дверью, и решает не возражать.

-Салюд, камарадос!

'В его устах даже обычное здесь приветствие звучит как издевательство. Попросить, что ли, Орлова заняться этим субъектом? Хотя сомнительно чтобы он имел отношение к этому делу. Так и убивать его не обязательно. Я думаю было бы неплохо пригласить начинающего писателя-антифашиста в Советский Союз, организовать встречи в Союзе писателей, дать денег и заказать книгу с условным названием 'Скотский хутор' о нравах английских парламентариев. Думаю справился бы'.

-Салюд!- Отвечаю я и незаметно для писателя подмигиваю Мири.

'Хороша чертовка, не думаю что Троцкий устоит перед её очевидными достоинствами, когда придёт время искать нового секретаря взамен, например, умершему. Эйтингон сейчас в Испании и скоро начнёт искать агентов для охоты на Троцкого'.

Прата, аэродром вблизи Барселоны,

16 ноября 1936 года, 11:00.

-Надо обождать ещё пару часов, пилот уже выезжает из Барселоны.- Переводит Лиза Кольцова слова упитанного капитана, адъютанта полковника Сандино, каталонского начальника авиации и по совместительству военного министра.

Мы, советские специалисты и советники, стоим под навесом небольшого, но изящного павильона, устав от трехчасового сидения на широких плюшевых диванах. Внутри довольно тесно, снуют лётчики, техники, улетающие и встречающие. На столах карты, фотоаппараты и оружие, несколько служащих предлагают всем желающим кофе и напитки. Напротив двери начальника находится стойка бара, где на высоких табуретах сидят пилоты и механики и пьют вино.

Петров и Базаров устроились на нашем ящике и широко открытыми глазами смотрят на окружающих, время от времени толкая друг друга в бок: они впервые увидели заграничную жизнь. Орлов уже час как не выходит из кабинета военного министра, откуда иногда доносится звон бокалов и стук столовых приборов. Лиза, танкисты и Голованов летят в Мадрид на Дугласе, мы втроём- в Валенсию. Рокоссовский и инженеры оставлены по согласованию с руководством в Барселоне.